Фантазии об искусстве

ИЗ ПЕРЕПИСКИ ВАКЕНРОДЕРА И ТИКА

дверь; более часа я провел в состоянии, близком к обмо року тела, в то время как все силы фантазии судорожно работали. Наконец свет был погашен. Как только я за ­ крыл глаза, мне почудилось, будто я плыву по течению по тока и будто голова моя отделилась от тела и плывет на зад, а тело — вперед: ощущение, какого у меня никогда не бывало прежде; когда я открыл глаза, мне показалось, что я лежу в большом склепе, три гроба стоят рядом друг с другом, я отчетливо вижу белые мерцающие скелеты, все вытянулось до невероятных размеров, мои члены ста ли чужими, и я испугался, когда взялся рукой за лицо. Шмоль по-прежнему представлялся мне ужасным чудови щем, принимавшим зловещие обличья в утренних сумер ках. Так я провел еще один невыносимый час, меня окру жали все кошмары смерти и тления, все прекрасное во мне умерло, мне не приходила на ум ни одна светлая мысль. Несколько раз я засыпал; ты знаешь, что сон начи нается с судорожного подергивания, так вот на этот раз оно было так сильно, что меня подбрасывало. Наконец я заснул и пробудился до крайности обессиленный. Целый день я не мог выйти из дому и с трудом передвигался от одного стула до другого. Этот случай намного увеличил и подкрепил мое опа сение, каким я с тобой уже делился прежде и которое ме ня так пугает, а именно что я могу сойти с ума. Кто знает, Что спит в глубине времен,— говорит Карлос, и я тоже боюсь пробуждения многих по ка еще скрытых бедствий, ибо ведь несчастье и печаль бы ли моей судьбой еще от ранних лет, теперь это уже не из менится; ах, знал бы ты, какие тревожные предчувствия подчас охватывают меня! Пора бы уж привыкнуть терять все, что дорого мне на этом свете, но до сих пор я еще этого не сумел, быть может, никогда и не сумею, и что я выиграю, если сумею? — Пожалей меня, милый друг, ты не хотел верить, что я никогда не могу быть счастлив, у меня же теперь не осталось в этом сомнений. О, прости мне мои фантазии, которые лишь встрево жат тебя, но ведь откровенность должна была стать глав ным законом нашей переписки, я не хочу первым нару шить этот закон; между такими друзьями, какие мы есть и останемся, простительно так много говорить о себе; 215