Фантазии об искусстве

ФАНТАЗИИ ОБ ИСКУССТВЕ, ДЛЯ ДРУЗЕЙ ИСКУССТВА

Не могу припомнить наслаждения, равного тому, какое недавно доставила мне музыка во время одного путеше ствия. Я пошел в театр, давали «Макбета». Знаменитый ком позитор написал к этой прекрасной трагедии симфонию, которая меня так восхитила и опьянила, что я до сих пор нахожусь под сильнейшим впечатлением. У меня нет слов описать, сколь удивительную аллегорию являло это вели кое произведение, будучи при этом преисполнено в выс шей степени индивидуальных образов; ведь и вообще всег да бывает, что подлинная, высокая аллегория именно бла годаря своим достоинствам преодолевает холодную обоб щенность, встречаемую только у поэтов, которым их соб ственное искусство не по плечу. Музыка рисовала печаль ную туманную поляну, на которой в сумеречном свете извиваются хаотичные хороводы ведьм, а меж тем тучи все гуще, все чернее опускаются на землю. Устрашающие го лоса выкликают в пустоту угрозы, мелькают дрожащие призраки; вот появляется вдали смеющееся, омерзительное Злорадство — Фигуры приобретают более определенные очертания, страшные чудища важно шествуют по поляне, туман рассеивается. Теперь наш глаз видит ужасное чу довище, лежащее в черной пещере и связанное тяжелыми цепями; напрягая все силы, оно стремится вырваться на свободу, но тщетно! Все привидения, все маски пускают ся вкруг него в магический танец. Вдали трепещет Скорбь, моля бога, чтобы цепи ужасного чудовища не порвались. Но все более громкими и грозными становят ся звуки ужасающего борения, и наконец с устрашаю щим вскриком взъяренное чудовище вырывается на сво боду и устремляется в гущу масок; смешиваются вопли скорби и торжества. Победа одержана, силы ада торже ствуют. Хаос доходит теперь уже до крайнего предела, все и вся мечется в страхе: торжествующее пение адских сил заключает произведение. Многие сцены пьесы после этого великого чуда пока зались мне темными и пустыми, ибо все самое ужасное было уже возвещено раньше и лучше. Музыка беспре станно вспоминалась мне, пьеса лишь угнетала мой дух и мешала воспоминаниям, ибо с концом симфонии была для меня окончена и пьеса. Не знаю ни композитора, ни произведения, какие произвели бы на меня столь же сильное действие, где бы я столь же ясно увидел безоста 197