Фантазии об искусстве

ФАНТАЗИИ ОБ ИСКУССТВЕ. ДЛЯ ДРУЗЕЙ ИСКУССТВА

глаза живописать словами многоликое течение потока со всеми его тысячами отдельных волн, то гладких, то подоб ных горам, падающих и пенящихся; язык может лишь убого исчислить и назвать их многообразие, но не изобра зить последовательные превращения воды. И точно так же обстоит дело с таинственным потоком в глубинах челове ческой души: язык исчисляет, и называет, и описывает его превращения; музыка же течет, как он. Она мужественно ударяет по струнам таинственной арфы, из загадочного мира ее удары подают нам колдовские знаки, определен ные знаки, текущие в определенной последовательности, и струны нашего сердца отзываются, и мы понимаем их звук. В зеркале звуков человеческое сердце познает себя; именно благодаря им мы научаемся чувствовать чувства; они пробуждают духов, дремлющих в потайных уголках нашей души, и обогащают наш внутренний мир совершен но новыми чудесными чувствами. И все эти звучащие душевные движения подчинены, как чудодейственным заклинаниям старого чародея, сухой науч ной системе чисел. Вдобавок эта система способна приме чательным образом вызывать новые повороты и превра щения чувств, такие, что наша душа удивляется, видя это новое в собственном существе, — так и словесный язык, призванный быть знаком и выражением мыслей, иногда, подобно зеркалу, отбрасывает в наш разум новые мысли и направляет и подчиняет себе повороты рассудка. Ни одно искусство не умеет изображать чувства столь искусно, смело и поэтично и именно оттого столь неесте ственно с точки зрения холодных людей. Сгущение чувств, разобщенно и одиноко блуждающих по повседневной жиз ни, в разнообразные прочные массы есть сущность всякой поэзии; она расчленяет соединенное, крепко соединяет расчлененное. В тесных, резких границах бьются более вы сокие, более бурные волны. И где резче границы, где выше волны, чем в музыке? Эти волны несут лишь чистую, невещественную сущ ность, течение и цвет, и прежде всего тысячеликие пере - ходы чувствований; идеальное, ангельски чистое искусство в своей невинности не знает ни происхождения, ни цели своих движений, не знает, как соотносятся его чувства с действительным миром. И однако при всей своей невинности могучими чарами своей чувственной силы оно вызывает к жизни удивитель 175