Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

кишащий мир вокруг представлялся мне театральной пьесой, которой сам я был создатель, или гравюрой на меди, выбитой мной самим: так, казалось, хорошо я вижу, что выражает и означает каждая фигура и что каждая является именно тем, чем ей надлежит быть. Эти приятные грезы развлекали меня довольно долгое время — пока сцена не переменилась. Светлое тепло дня постепенно перешло в темную про хладу ночи, пестрые толпы потянулись домой, в саду ста ло темно, тихо и одиноко — лишь иногда нежная песенка валторны, как блаженный дух, проносилась в кротком сия нии луны, — и вся природа, прежде столь живая, раство рилась в тихой лихорадке меланхолической грусти. Спек такль бытия на сегодня был закончен, актеры мои разо шлись по домам, клубок суеты житейской распущен. Ибо господь убрал с земли светлую, украшенную солнцем по ловину своего покрова и набросил на мир другую его половину, черную, с вышитыми на ней луной и звездами,— и теперь все его создания покойно спали. Радость, боль, труд и раздоры — все заключило перемирие, чтобы наутро разразиться с новой силой; и так пребудет во веки веков, до самой дальней дали времен, которой не дано нам уви деть конца. Увы! Эта непрерывная, однообразная смена тысяч дней и ночей г- что есть вся жизнь человека, жизнь целого ми роздания, как не такая непрерывная, странная игра на доске из черно-белых полей, игра, в которой нет победите ля, кроме единого чудовища-смерти; в иные часы от этой игры и разум может помутиться!— Но протянем же дерз новенную руку чрез груду обломков, на которые расколота наша жизнь, и со всей силой ухватимся за великое, не тленное искусство, что, вознесясь превыше всего, достигает вечности, — оно простирает нам с небес свою светозарную длань, дабы мы удержались, паря в смелом равновесии над страшной бездной, между небом и землей.

ОСОБАЯ ВНУТРЕННЯЯ СУЩНОСТЬ МУЗЫКИ И ПСИХОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОЙ ИНСТРУМЕНТАЛЬНОЙ МУЗЫКИ

Звук, или тон, был первоначально грубым материалом, в котором дикие племена выражали свои неоформленные чувства — когда их душа бывала потрясена, они в свою 170