Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

поднюю. Ужас и холодное отчаяние, самое дикое и устра шающее, представлены здесь с такой силой фантазии, что нельзя надивиться на великого смертного, который хлад нокровно пользовался такими образами и все заставил слу жить своей возвышенной цели. Восстают мертвые. В необычных позах выползают они из земли и видят суд охваченные страхом, одни еще в виде скелетов, другие уже во плоти, но еще ничего не сознают. Среди них старый перевозчик Харон, он загоняет их в свой челн, чудовищный Минос приводит в исполне ние приговор. Не надо порицать то, что здесь греческая мифология смешивается с христианским учением, ибо эти образы осмыслены в истинно католическом духе и не мо гут помешать воздействию целого. Микеланджело не един ственный, кто вводит в свои творения древних греческих богов, это делают и многие другие, это традиция; но здесь они выступают как дьяволы, и смысл тут в том, что фи гуры, почитаемые идолопоклонниками-язычниками, были злыми, проклятыми духами, которые скрывали свою сущ ность и восседали на своих тронах до тех пор, пока Христос не разрушил их царства. Теперь они возвращаются в час Страшного суда, узнаваемые, но уже в другом, настоящем их образе, вселяющем страх. Такой всегда представлялась мне эта великая карти на. Пусть не говорят, что живописец выбрал позы, чтобы показать свою ученость и знание человеческого тела и мускулов; нет, все здесь настойчиво стремится выразить наивысшее напряжение; ужас, страх, отчаяние, испуг и надежда одушевляют каждую фигуру, каждую позу, даже спокойствие и уверенность святых и патриархов есть на пряжение и борьба. Сладостно воспринимать величие нашей святой веры из творений человеколюбивого Санцио, в которых так пре лестно отражается возвышенное; но здесь, перед мощной фреской Анджело, дрожа, отступают любовь и надежда, пришел конец времен, все, о чем говорит нам Святое пи сание, есть только введение и подготовка к этой минуте, после нее фантазия уже ничего не может изобрести или придумать, умирающее время содрогается всеми своими членами в ужасающей борьбе, религия произносит тор жественный непререкаемый приговор. Этими словами я только хотел защитить могучего Буонарроти от тех, кто несправедливо рассматривает его 138