Фантазии об искусстве

В.-Г. ВАКЕНРОДЕР

но вырывающей его из поэтических грез и заставляющей погружаться в прозу, мучило его всю жизнь. Когда Иозеф бывал на большом концерте, то, не об ращая внимания на блестящую публику, он садился в уголок и слушал с точно таким же благоговением» как в церкви, — точно так же тихо и неподвижно и так же устремив глаза в землю. Ни один малейший звук не ус кользал от него, и от такого напряженного внимания под конец он чувствовал себя очень утомленным и слабым. Его душа, все время находящаяся в движении, вся была иг ра звуков; она словно бы отделялась от тела и свобод но трепетала вокруг, или же его тело словно бы тоже превращалось в душу — так свободно и легко охватыва ла гармония все его существо и тончайшие извивы мело дии отпечатывались в его размягченной душе. — При ли кующих звуках многоголосых симфоний, которые он особен но любил, ему часто казалось, что он видит радостный круг юношей и девушек, танцующих на солнечной лу жайке, видит их веселые прыжки и знаки, которыми ино гда обмениваются между собой отдельные пары. Некото рые места в музыке были для него так ясны и убедитель ны, что звуки казались ему словами. Порой звуки произ водили у него в душе удивительную смесь радости и пе чали, так что он был одинаково близок к слезам и к улыбке, — состояние, в котором мы так часто пребываем в жизни и которое ни одно искусство не умеет так выра зить, как музыка. А с каким восторгом и удивлением слу шал он, бывало, такую пьесу, которая, подобно ручейку, начинается бодрой и веселой мелодией, но постепенно и незаметно переходит в мрачно извивающийся поток и на конец разражается громким и сильным рыданием или с устрашающим грохотом катится дальше, точно через ди кие утесы. — Все эти многообразные ощущения всегда вы зывали в его душе соответствующие чувственные образы и новые мысли — удивительный дар музыки, которая во обще действует на нас тем мощнее и тем более всеобъ емлюще приводит в движение все силы нашего существа, чем темнее и загадочнее ее язык. Прекрасные дни, которые прожил Иозеф в епископ ской резиденции, в конце концов миновали, и он снова принужден был вернуться в родной город, в дом своего отца. О, сколь печально было это возвращение! Каким жалким и подавленным почувствовал он себя вновь в 100