Фантазии об искусстве

СЕРДЕЧНЫЕ ИЗЛИЯНИЯ ОТШЕЛЬНИКА —ЛЮБИТЕЛЯ ИСКУССТВ

тебе. Но я подкреплю себя, в мыслях вновь прослеживая от самого начала всю историю становления твоего духа, которую ты подробно рассказывал мне в многие счастли вые часы, и то, как я сам до глубины души узнал тебя; и я расскажу эту историю тем, кому от нее будет радость. Йозеф Берглингер родился в небольшом городке в Юж ной Германии. Его мать покинула этот мир, произведя на свет сына; отец его, человек уже в летах, был знатоком науки о всяких лекарственных снадобьях и был весьма стеснен в средствах. Счастье поворотилось к нему спиной, и ему стоило немалых трудов растить шестерых детей (ибо у Йозефа было пять сестер) еще и оттого, что ему недо ставало разумной хозяйки. Отец Йозефа был от природы человек мягкий и до чрез вычайности добросердечный; для него не было ничего сла достнее, нежели по мере возможности помогать, советовать и подавать милостыню, он в течение долгого времени с сердечным умилением и благодарностью к господу мог питаться добрыми плодами сердца своего и больше всего любил услаждать свой дух умилительными чувствами. Во истину нас всякий раз должна охватывать глубокая грусть и сердечная любовь, когда посмотрим на завидную про стоту этих душ, находящих в обыкновенных проявлениях доброго сердца столь неисчерпаемые бездны прекрасного, что они совершенно являют для них рай на земле, прими ряющий их со всем на свете и всегда поддерживающий их в состоянии довольства и внутреннего покоя. Именно это чувство овладевало Йозефом, когда он смотрел на своего отца — сам же он так создан был небесами, что все время стремился к чему-то более высокому ; его не могло удовле творить одно лишь то, что душа его чиста и исполняет на земле обычные дела, то есть трудится и творит добро; он хотел, чтобы она еще и резвилась в роскошном веселье и, ликуя, возносилась к небесам, своему началу. Не одно лишь это, однако, составляло душу его отца. Он был прилежный и добросовестный врач, которого всю его жизнь не занимало ничто иное, кроме изучения удиви тельных вещей, сокрытых в человеческом теле, и обширной науки о человеческих болезнях и плачевных недугах. Эти усердные занятия стали для него, однако же, как это часто бывает, тайным разъедающим нервы ядом, который про ник во все его жилы и источил в нем много звучащих струн души. К этому присоединилось раздражение по поводу убо 4 В.-Г. Вакенродер 97