Эстетика. Том второй

каким-нибудь чувством, а имеем перед собой сам предмет в дво яком виде: во-первых, нечто внешне существующее, а затем — его назначение и объяснение, сжато изложенные в эпиграмме в самых резких и метких чертах. Однако даже у греков поздняя эпиграмма утратила этот первоначальный характер и все более переходила к фиксации и записыванию неожиданно мелькнув ших остроумных или трогательных мыслей по поводу отдельных случаев, художественных произведений, индивидов и т. д. — мыслей, выявляющих не столько сам предмет, сколько субъектив ные чувства по отношению к нему. β. Чем менее сам предмет входит в этот вид изображения, тем несовершеннее становится последний. В этом отношении можно попутно сказать несколько слов и о новейших художест венных формах. В новеллах Тика, например, рассказ часто вра щается вокруг отдельных произведений искусства или художни ков, вокруг определенной картинной галереи или вокруг музы ки, и к этому присоединяется маленькая любовная интрига. Но эти определенные картины, которых читатель не видел, эти му зыкальные произведения, которых он не слышал, поэт не может сделать слышимыми и видимыми, и весь жанр, если он вра щается вокруг подобных предметов, остается с этой стороны не удовлетворительным. В больших романах также пробовали брать своим содержанием целые виды искусства и их прекраснейшие произведения; Гейнзе, например, содержанием своего романа «Гильдегард фон Гогенталь» берет музыку. Но если все художе ственное произведение оказывается не в состоянии дать изобра жение своего существенного предмета, то оно по своему основно му характеру грешит несоразмерностью формы. γ. Требование , вытекающее из указанных недостатков, со стоит просто в следующем: внешнее явление и его смысл, пред мет и его духовное объяснение не должны быть ни совершенно раздельными друг от друга, как это имело место в последнем случае, ни соединенными так, чтобы связь между ними остава лась символической, возвышенной или сравнивающей. Подлин ное изображение следует поэтому искать лишь там, где предмет посредством своего внешнего явления и в нем дает объяснение своего духовного содержания, причем духовное полностью раст крывается в своей реальности и телесное и внешнее есть не что иное, как соразмерное раскрытие духовного и внутреннего. Но чтобы рассмотреть совершенное выполнение этой задачи, мы должны расстаться с символической формой искусства, так как характер символизма именно в том и состоял, что душа смысла и его телесный облик получали лишь незавершенное соединение