Эстетика. Том третий

равно как и в более резких противоречиях и контрастах, в инто нации и выражении голоса и в манере произнесения. В отличие от нас древние присоединяли к декламации музыкальное сопро вождение, отчасти для выделения ритма, а отчасти для того, что бы сделать выразительность слов более богатой модуляциями. Диалог, скорее всего, просто произносили и почти не сопровожда ли музыкой, но хоры исполнялись лирически-музыкально. По-ви димому, благодаря пению с его более резким выделением акцен тов понятнее становилось смысловое значение строф хора, иначе я по крайней мере не представляю, как греки ухитрялись пони мать хоры Эсхила и Софокла. Ведь если им и не приходилось так же возиться с этим, как нам, все же я должен сказать, что хотя и знаю немецкий язык и могу какого схватывать речь, но немец кую лирику, написанную теім же стилем, я все же никогда не смог бы разобрать, если бы ее произносили со сцены, да при этом еще и пели. ββ. Второй элемент составляли телесные жесты и движения. Здесь сразу же следует отметить, что у греков совершенно отпа дала мимика, поскольку их актеры носили маски. Черты лица были просто неизменным скульптурным образом, пластичность которого не допускала подвижной выразительности частных ду шевных настроений, как не допускали ее и действующие характе ры, борьба которых велась вокруг устойчивого всеобщего пафоса. Субстанция этого пафоса не могла ни углубляться, становясь про никновенностью современной души, ни расширяться до своеобра зия современных драматических характеров. Столь же просты были и движения, так что нам ничего не известно о знаменитых греческих мимах. Отчасти сами поэты играли на сцене, как еще Софокл и Аристофан, отчасти же в трагедии выступали горожа не, которые не делали из искусства профессии. Хоровое же пение сопровождалось танцем, что мы, немцы, вероятно, сочли бы лег комысленным при нашей современной манере танцевать, тогда как для греков танец был неотделим от чувственной полноты их театральных представлений. γγ. Итак, у древних слову и духовному выражению субстан циальных страстей предоставлены полные поэтические права, а внешняя реальность получает предельно полное развитие благо даря музыкальному сопровождению и танцу. Это конкретное един ство придает всему спектаклю пластический характер, посколь ку духовное не становится чем-то само по себе внутренним и не выражается в такой обособленной субъективности, но вполне по родняется и примиряется со столь же правомерной внешней сто роной чувственного явления.

, 567