Эстетика. Том третий

лах религиозного выражения и обнаруживают одновременно освя щенную глубокой верой деловитость в житейских интересах,— эти образы, несмотря на свое благочестие, показались бы незначитель ными и как бы неспособными быть внутри себя свободными, ис полненными фантазии и одухотворенности. β. Вторая сторона, заслуживающая внимания, представляет собой переход от безмятежной, благоговейной набожности к изо бражению мучеников, вообще к безобразному в действительности. Здесь особенно выделяются верхненемецкие художники, когда они в сценах из истории страстей Христовых подчеркивают грубость воинов, злые насмешки, варварство ненависти к Христу во время его страданий и смерти, с особой энергией выделяя безо бразные и уродливые черты, которые в качестве внешних форм соответствуют внутренней отверженности сердца. Спокойное пре красное впечатление безмятежного проникновенного благочестия отодвигается на задний план, и при взволнованности назвапных ситуаций дальнейшее развитие идет в сторону отвратительных гримас, дикой жестикуляции и безудержности страстей. При бес порядочно изображенных фигурах и исключительной грубости ха рактеров таким картинам часто недостает внутренней гармонии композиции и колорита, так что, в особенности когда вновь возро дился вкус к старинной немецкой живописи, было допущено мно го ошибок в вопросе о времени возникновения этих произведений, отличающихся в целом менее совершенной техникой. По сравне нию с более совершенными картинами эпохи ван Эйков их считали более давними, хотя в основном они относятся к позднему време ни. Однако верхненемецкие художники не остановились только на этих изображениях, а разрабатывали также разнообразнейшие ре лигиозные сюжеты; в сценах истории страданий Христа они уме ли, как, например, Альбрехт Дюрер, успешно избегать крайностей обнаженной грубости, сохраняя и при подобных задачах внутрен нее благородство и внешнюю замкнутость и свободу. у. Последняя ступень, достигнутая немецким и нидерланд ским искусством, сводится к полному проникновению в мирскую и повседневную действительность и связанному с этим обособле нию живописи на самые разнообразные виды, односторонне развивающиеся как по содержанию, так и по разработке. Уже в итальянской живописи заметен переход от просто величест венного благоговения ко все более возрастающему мирскому на чалу. Однако последнее здесь, как, например, у Рафаэля, отча сти проникнуто религиозностью, отчасти же ограничивается и сдерживается принципом античной красоты, тогда как дальней шее развитие заключается не столько в том, что намечаются раз-