Эстетика. Том третий

переходит в приятное, мы видим до бесконечности разработанные украшения, так что целое сложено из небольших колонок одна над другой, с многообразными завитушками, башенками, шпица ми и т. д. Взятые сами по себе, они нравятся, не уничтожая впечатления крупных пропорций и непревзойденных масс. Поскольку искусство на данной ступени, изображая внеш нее, ставит себе целью оказывать внешнее воздействие, его наи более общая черта заключается в стремлении к эффекту. Оы может быть достигнут, если воспользоваться в качестве средств выражения также и неприятным, напряженным, колоссальным (что, например, часто соблазняло огромный гений Микеландже ло), резкими контрастами и т. д. Эффект вообще рассчитан на публику, так что художественное произведение больше не изоб ражает нечто в себе спокойное, удовлетворенное и светлое, а, показывая себя, как бы призывает к себе публику и пытается установить с ней связь лишь способом изображения. В произведении искусства должны иметься оба элемента — внутреннее спокойствие и обращение к зрителю, однако эти ас пекты должны находиться в полном равновесии. Если художест венное произведение в строгом стиле всецело замкнуто в себе, не желая обращаться к зрителю, то оно оставляет его холодным. Приближаясь к нему слишком близко, оно нравится, но в нем нет целостности или нравится оно не цѳлостаостью и простотой замысла и его воплощения. Это внешнее выражение обретает характер случайного явления и делает само произведение такой случайностью, в которой мы больше не познаем предмет и его обоснованную в самой себе необходимую форму, а познаем поэта и художника с его субъективными намерениями, сотворенное им произведение и проявленное им умение в исполнении. Вследст вие этого публика совершенно освобождается от существенного содержания предмета, беседуя посредством произведения только с художником, так как каждый должен усмотреть, чего хотел художник, как хитро и ловко он это исполнил. Очень лестно быть поставленным в такое положение, при котором становишься причастным к субъективным целям и оцен кам художника. Читатель, слушатель или зритель тем сильнее восхищается поэтом, или музыкантом, или художником, удовлет воряя свое тщеславие, чем сильнее произведение искусства при глашает его к этому субъективному художественному суду, от крывая ему свои намерения и точки зрения. Напротив, в строгом стиле зрителю как бы ничего не предоставляется, воплощенная субстанция содержания строго изгоняет субъективность. Это от талкивашю может быть часто только ипохондрией художника,

13