Эстетика. Том четвертый

Трагедия кончается примирением , разумной необходимостью, которая здесь начинает опосредствовать себя. Это справедли вость, которая, таким образом, удовлетворяется сентенцией: не существует ничего, что не было бы Зевсом, а именно вечной справедливостью. Здесь налицо трогательная необходимость, которая, однако, совершенно нравственна; перенесенное несча стье совершенно ясно; здесь нет ничего слепого, бессознатель ного. Такой ясности понимания и художественного изображения достигла Греция на высшей ступени своего развития. Однако здесь остается еще нечто неразрешенное, ибо высшее выступает не как бесконечная духовная сила; остается чувство неудовлет воренной печали, так как индивид гибнет. Высшим примирением было бы, если бы в субъекте было снято умонастроение односторонности — сознание неправоты — и если бы он в своей душе освободился от пеправоты. Однако в этой сфере нельзя познать эту его вину, односторонность и освободиться от нее. Это высшее делает излишним внешнее наказание — естественную смерть. Правда, здесь появляются уже зародыши такого примирения, намеки на него, но этот внутрен ний поворот выступает, скорее, как внешнее очищение. Сын Миноса был убит в Афинах, поэтому нужно было очищение: это деяние было объявлено несвершенным. Это дух, желающий сде лать бывшее небывшим. Орест в «Эвменидах» освобождается Ареопагом; здесь, с одной стороны, высшее преступление против пиетета, но, с дру гой стороны, он осуществил право своего отца. Ибо последний был не только главой семьи, но и главой государства: одии и тот же акт выступает как злодеяние и в то же время как совершен ная, существенная необходимость. Освободить здесь означает сделать что-то бывшее не бывшим. В «Эдипе в Колоне» уже появляется намек на примирение, более того — на христианское представление о примирении; боги оказывают Эдипу милость, зовут его к себе. Ныне мы требуем большего, потому что представление о при мирении у нас более высокое; налицо сознание, что во внутрен нем мире может произойти переворот, обращение, благодаря ко торому бывшее окажется небывшим. Человек, который обраща ется, освобождается от своей односторонности, он искоренил ее в себе, в своей воле, где постоянно пребывало деяние, то есть уничтожил деяние в его корне. Нашему чувству более со ответствуют такие развязки трагедий, которые являются прими ряющими.

268/