Эдгар Дега и его искусство

... „Правдоподобия и размышления— повсюду!' (Из заветов Н и к о л ы П у с с е н а ) .

V. /~\днако, театр интересует Дега не только своей эстрадой, своими dramatis personae, действующими лицами — ведь театр, это сложное целое: эстрада и зрительный зал в их в з а и м о о т н о - шении. И Дега, как правдивый наблюдатель жизни, не может не заме- тить самих зрителей, которые сидя в партере, заслоняют своими силу- этами часть того, что происходит на сцене. Такова именно работа Дега, изображающая „Балет Роберта Дьявола", где огромные головы зрителей и инструменты музыкантов резко вторгаются в белоснежное зрелище фантастического балета. Точно так же на другой картине „Оркестровые музыканты" перед нами—противоставление голов музыкантов, занимаю- щих первый план, и изящно мелких фигурок балерин, видимых на сцене; рампа точно с'едает ноги балерины, а кончики кларнетов резкой и черной нотой вырисовываются на белизне ее юбки. Мы подошли здесь к одной из наиболее интересных особенностей Дега, как воплотителя современности — в т о р ж е н и ю н е ожи д а н - н о г о и с л у ч а й н о г о . Правда, я уже не раз отмечал это своеобразие дегазовых построений, но всколзь—для того, чтобы остановиться особо на вопросе о композиции Дега. Ибо несомненно, эти указанные мною перебои, неожиданности и случайности вовсе не произвольны в твор- честве художника — они являются для него сознательным средством к омпо з иции , его излюбленным архитектоническим приемом. Публика и критика, упрекавшие Дега в том, что он не „строит," своих произ- ведений, не „компонирует" их, а следует случайной видимости — глу- боко заблуждались. Нет, Дега, не зрительный аппарат, лишь регистри- рующий куски мелькающей правды. Он не похож на Курбэ, хвалив- шегося тем, что „где бы я ни сел, все равно — лишь бы перед гла-