Дизайн для реального мира

ностальгического китча . В конце шестидесятых годов недорогие пластиковые подушки ( украшенные узором в горошек ), сделанные таким образом , что их можно было складывать и хранить хоть кармане , а затем надувать , пользовались большим спросом студентов колледжей . В середине 1983 года опять наладили производство этих подушек для кампусов и частных домов . И тут начались неприятности : будучи пластиковыми , они не « дышали », будучи положенными по нескольку штук вместе на софу , в результате трения друг об друга визжали , словно поросята , к которым приставили ножи . Использование подобных подушек означает что мы пожертвовали всеми функциональными аспектами ради пустячного визуального эффекта . Вы только представьте , какую панику вызовет во время романтической интерлюдии оглушительный треск лопнувшей пластиковой подушки . С появлением новых приемов и нескончаемого перечня новых материалов художник , ремесленник и дизайнер теперь стали страдать от тирании абсолютного выбора . Когда все становится возможным , когда нет никаких ограничений , дизайн и искусство могут легко превратиться в непрекращающийся поиск новизны до тех пор , пока новизна - ради новизны не станет единственной целью . В повести « Игра в бисер » Герман Гессе пишет об элитных интеллектуальных сообществах , которые усовершенствовали мистический язык символов , называемый « Игра в бисер ». Все знание было сведено к своего рода унифицированной теории на блюдения . Мир за пределами сообщества содрогался от разгула , войн и революций , но участники игры в бисер потеряли с ним всякую связь . Они были вовлечены в эту понятную лишь немногим игру . Напрашивается параллель между игрой Гессе , когда он говорит о своих целях как об упражнениях для развития своего воображения , и стремлениями современных художников . Он рассуждает о пространстве , трансцендентности пространства , Умножении пространства , разделении и отрицании пространства . В его пространстве нет человека , словно человечество не существует . Таков смысл игры в бисер . А вот что пишет журнал Time о художнике Эде Рейнхардте : Среди новых приобретений , выставленных недавно в манхеттэнском Музее современного искусства , – большое квадратное полотно под названием « Абстрактная живопись », которое с первого взгляда кажется совершенно черным . При более близком рассмотрении видно , что оно едва заметно разделено на семь небольших частей . В сопроводительном тексте абстракционист Эд Рейнхардт так объясняет свою живопись : « Квадратное ( нейтральное , бесформенное ) полотно , полтора на полтора метра , высотой в рост человека , по ширине в размах рук ( не большое , не маленькое , безразмерное ), разделенное на три части ( без композиции ), одна горизонтальная форма сводит на нет вертикальную ( бесформенная , без верха , без низа , без направления ), три ( более или менее ) темных ( без света ) неконтрастных ( бесцветных ) цвета , манера письма , исключающая какую - либо манеру , матовая плоскостная живописная поверхность ( без лоска , без фактуры , не ли нейная , без острых и сглаженных углов ), которая не отражает окружение , – чистая абстракция , безобъектная , вневременная , внепространственная , неизменяющаяся , безотносительная , безучастная живопись – самоосознанный ( бессознательный ), идеальный , трансцендентный объект , не знающий ничего , кроме искусства ( абсолютное не антиискусство ). Это цитата из рассуждений « самого красноречивого художника » Америки . В книгах , написанных историками искусства , много говорится о влиянии фотокамеры и фотографии на пластические искусства . Получая в руки фотоаппарат , практически каждый в состоянии « копировать натуру », не нужно большого ума , чтобы на жать кнопку . При этом одна из возможных задач живописи – создание точной репродукции – оказывается выполненной . Мало кто воспринимает фотографию как абстракцию , тем не менее это абстракция первого порядка . В начале Первой мировой вой ны в Галиции и Польше , на окраине старой Австро - Венгрии деревенские фармацевты бойко торговали фотографиями мужчин - моделей . Каждый из этих лукавых лавочников имел в продаже четыре стопки маленьких фотографий размером десять на пятнадцать

39