Динамика архитектурных форм

«всегда остается достаточное поле свободы, чтобы выразить персональ ный характер создателя, и если тот художник, то дать способность его про изведению, при всей подчиненности техническим условиям, вырасти в подлин ное произведение искусства». «Поле свободы», остающееся при всех ограничениях, — вот, что здесь важно. Как архитектор использует его? Разумеется, стремление выразить личность создателя не может служить ос новным импульсом; все мы знакомы с печальными результата ми подобной мотивации. Но что значит сделать здание «подлин ным произведением искусства?» Типичный ответ и сегодня сво дится к тому, что форма должна привносить красоту, и если мы продолжаем спрашивать о смысле «красоты», мы вновь сталкиваемся с ответом, вроде того, что дал Альберти, который определял ее как «гармоничность всех частей в любом предмете ее проявления, частей, сопряженных так, что ничего нельзя добавить, убрать или изменить без ухудшения». Эта гармония—«кончиннитас универсарум партиум» и сегод ня трактуется как единственная «эстетическая» обязанность про ектировщика, и ее рассматривают как нечто вполне отдельное от требований к утилитарному функционированию продукта. Все это обидно неполно. Требование обеспечить гармонич ность и хорошие пропорции не говорит еще ничего о том, какой вид формы должен быть гармонизирован и пропорционирован. Настояние на привлекательности не добавляет к этому ничего. Функция не предопределяет форму явным образом, и сама ча стичная предопределенность ничего не может сказать о зритель ном родстве функции и экспрессии. Смысл красоты, как я думаю, как-то проясняется только в том случае, если мы будем пони мать ее как способ совершенствования выразительности формы. Что выражают собой сосуды Здания, утверждал Булле в начале эссе об архитектуре, должны быть в известном смысле поэмами: «Образы, которые они обращают нашим чувствам, должны пробуждать такие же эмоции, как темы, служению которым предназначены здания». Акцент явно сделан на слово «такие же» (аналогичные), но как понимать, о какой аналогии идет речь и как ее пробудить? Вос пользуемся для примера тем функциональным сюжетом, кото рый обладает очевидной простотой по сравнению с сооружения ми, — керамические вазы. На рис. 97 упрощенные изображения нескольких типов античных греческих сосудов для вина, воды, масла, иногда для цветов. Примем допущение — все они точно соответствуют ути литарной функции; для* объяснения великого разнообразия форм (здесь приведен только малый выбор) недостаточно одного лишь различия использования: все они служат удовлетворению трех базисных функций — в них нечто можно влить, в них хранить и, из них вылить.

177