Чарльз Камерон

довало подражать ей в современности. В своем творчестве Камерон дает свою, глубоко индиви ­ дуальную интерпретацию греко-римской античной архитектуры. Камерон любил строить из пудожского камня, из сясьской плиты не потому, что они были дешевы или легко поддавались обработке, а исключительно потому, что их цвет, поверхность и зерно сильно напоминали ему обветренные камни архитектурных памятников античности. Только переходя к более поздним формам архитектурных ордеров, он при ­ бегал к обыкновенной штукатурке. Жизненной задачей Камерона было создание терм. II не случайные постройки, не отделка комнат в Павловском дворце, в Батурине и в царскосельском Екатерининском дворце могут пра ­ вильно и полностью охарактеризовать его твор ­ чество, а только его знаменитые термы, на соору ­ жение которых была обращена вся эрудиция, вся мощь творческого гения Камерона. Зд есь > и только Здесь, можно усмотреть его направление в искус ­ стве. Продуктивности и работоспособности Камерона нужно поистине удивляться. Если только предпо ­ ложить, что он сам прорисовывал и компоновал все детали своих проектов, — это именно так и было, - — то трудно себе представить, когда же он всё это успевал сделать. Он работал не как Кваренги, у которого и на по ­ стройках и на отдельных объектах работали живо ­ писцы и скульпторы, перенося часто детали с одной стройки на другую. Камерон каждую деталь корректировал соб ­ ственноручно, возможно, даже сам намечал и «тро ­ гал» на месте. В одной из экседр терм, рядом с библиотекой, купол расписан в духе примитив ­ ной этрусской живописи. Так расписать не мог бы ни одни профессионал-живописец, даже изощрен ­ ный в технике рисунка. Э т ° писал или даровитый самоучка или утонченный художник, знающий и понимающий древнеантичную роспись. Чарльз Ка ­ мерон был именно таким автором-художником. По ­ этому всё говорит в данном случае за то, что этот купол он «тронул и прошел» сам. Точно так же чувствуется его рука в любой арабеске, в любой расписной филенке дверей и в чеканном бронзо ­ вом узоре, положенном на мрамор или стекло. Соприкосновение с подлинной отделкой антич ­ ных терм, изучение не только их архитектурной формы и планировки, но и их композиции и техники исполнения, открыло перед Камероном широчайшие творческие возможности. В испол ­ нении, например, знаменитых скульптурных ара ­ бесок он подметил в античной технике интерес ­ ные моменты, усиливающие впечатление от самых тонких, едва уловимых рельефов и тонов. Как живописцы подчеркивали в альфреско контур фи ­ гур и рисунка тонкой, неглубокой бороздой в сы ­ рой еще поверхности штукатурки, так Камерон очерчивал таким же штрихом скульптурный кон ­ тур арабески. Э ти м он достигал большей стро ­ гости линии, тонкого оттенения рисунка, чистоты и графической определенности всей композиции

при любом освещении, как бы нежно и ажурно она ни была задумана. Камерон первый применил указанный способ в отделке Екатерининского и Павловского дворцов. Прочерчивание скульптур ­ ного орнамента после него стали применять Бренна и Кваренги, а затем и другие архитекторы. Было бы трудно найти в творчестве Камерона какие-либо общие канонизованные формы, какую- либо «школу». Несмотря на значительное число помощников и учеников, он не создал определенно выраженной школы; и все же его значение для русской архитектуры очень велико. Чарльз Камерон — первый из архитекторов при ­ вез с собой в Россию не учебник архитектуры, как Фельтен и Ринальди, и не свою заученную или выработанную архитектурную форму, как Кваренги, а живую архитектурную мысль, увлека ­ тельный рассказ о Греции, Риме и Помпеях, о мастерстве античных архитекторов, о красоте пх построек и воплотил все это в своих чудесных произведениях. Он сам увлекался своим рисунком, увлекал за собой и зрителей. Камерон, как крупный, глубоко уверенный в себе артист, давал совершенно самостоятельную трак ­ товку архитектурной композиции. Она, конечно, не всегда отвечала вкусам и традиционным формам архитектуры его эпохи, она могла не нравиться рутинерам и «преподавателям» архитектуры, но архитекторы, более чуткие и более живо ищущие, должны были видеть в каждом его новом творении ряд ценнейших указаний, которые могли суще ­ ственно влиять на их архитектурное мышление. Влияние Камерона на развитие архитектурной мысли огромно. Оно было настолько сильно, что его ближайшие ученики и помощники — Лукин, Шретер, Рогачев и другие — совершенно были обезличены, не сумев раскрыть свои личные дарования, — так подавлял их своим талантом Камерон. Под его влиянием оказывались все, соприкасав ­ шиеся с его творчеством. Особенно сказалось это на тех, кто продолжал вслед за ним отделку и строительство дворцов в Павловске и Царском селе. Среди интерьеров Екатерининского дворца даже после переделок можно видеть остатки архи ­ тектурных мотивов Камерона. В некоторых ком ­ натах дворца сохранились все основные компози ­ ционные положения Камерона — своды, греко ­ ионийские колонны, поддерживающие архитравную балку, и ниши за колоннами. Эти комнаты позво ­ ляют предполагать, что или "В. Стасов сохранил основную композицию их декора или, что даже и он, Стасов, не избег прямого влияния Камерона и буквально повторил его мотивы. Интересно отметить, что скорее можно найти мотивы, заимствованные Кваренги у Камерона, чем, наоборот, т. е. Камероном у Кваренги. При боль ­ шой эрудиции и богатстве «архитектурной па ­ литры» Камерона это естественно. Кваренги лишь более формально И математически выражает те же архитектурные формулы, что и Камерон. Если Ка ­ мерон, например, в своих термах, в павильоне «Холодных бань» решает овальный портик полу-

122