Архитектурное творчество Микельанджело

8-

В В Е Д Е Н И Е

едва ли не первым художником-гражданином, мастером, который не боялся свои величайшие замыслы насыщать страстью политических симпатий. В этой связи не лишено глубокого смысла, что Домье был однажды назван «Микельанджело XIX века». Но политические страсти ничуть не сужали кругозор жизни и творче- ства мастера. Жизненная борьба Микельанджело выходит за пределы кон­ фликтов художника со своими заказчиками-папами и становится прообра­ зом грядущих столкновений великих мастеров с косной буржуазной средой. Сила и правдивость созданий Микельанджело перерастает тесные границы эпохи. Пленники гробницы папы Юлия были задуманы в согласии с библей­ ским текстом. Но в сознании потомства они приобрели более широкое зна­ чение, и нет ничего удивительного в том, что человечество долго будет черпать в этих образах вдохновение и силы для борьбы за жизненные идеалы, которые были еще неведомы Микельанджело. Капелла Медичи была задумана как памятник поражения освободительных стремлений поколе­ ния Микельанджело, но кто теперь думает о неудачах итальянских князей, созерцая архитектуру гробницы и могучие тела Авроры и Вечера? Может быть, эту историческую перспективу предугадывал и мастер, отказываясь от портретного сходства Джулиано и Лоренцо под предлогом, что через не­ сколько десятилетий никто не будет знать, как они выглядели в жизни. В сущности, сходное перетолкование претерпевают в нашем сознании и ар­ хитектурные создания Микельанджело — купол собора св. Петра и Лаурен- циана. Языком архитектурных форм, могучей пластикой масс они рождают в нас чувство величавого жизненного ритма и влекут к заманчивым далям, которые, может быть, только смутно рисовались в воображении их создателя. Эта титаническая сила Микельанджело, его скрытое бунтарство придают ему особое обаяние в глазах нашей эпохи. Однако, отдавая должное этим чертам Микельанджело, мы не должны забывать исторической правды — печального эпилога его борьбы. Последние десятилетия жизни и творчества мастера протекали в условиях торжествующей реакции, неудержимо насту­ павшей по всей Италии. Родная Флоренция, когда-то передовая демократия Западной Европы, становится оплотом феодальной знати, возглавляемой ро­ дом Медичи. Второе отечество Микельанджело, Рим, превращается в очаг контрреформации, в цитадель инквизиции, ордена иезуитов. Безрадостное зрелище распада гуманизма надорвало силы слабеющего мастера, исполнило его великой скорби, гнева и отчаяния. «Кругом царят позор и преступление», восклицает он устами своей «Ночи», мечтая, как о спасении, заснуть и не пробуждаться. Сопротивление эпохи в конце концов одержало победу над Микельандже­ ло. Последний гений ренессанса, в прошлом приверженец гуманизма, созда-