Античность. Средние Века. Новое время. Проблемы искусства

конец, в августе — конный портрет «кпязя мира», до нас не дошед ший 8 . За исключением печальной и трогательно беззащитной графини Чин чон, все это портреты сумрачные и важные, с тяжеловесными фигурами, возвышающимися на темнеющем фоне или над пустынными пейзажами. Недвижность, «жесткий стиль» и в такой мере еще неизвестная у Гойи утяжеленная материальность форм являются, пожалуй, наиболее впечат ляющими их качествами — качествами несомненнейшей реальности на стоящего времени, будто навеки застывшего в самодовольной представи тельности. Не случайно эти портреты так напоминают монументы и... манекены; не случайно в основе композиций тех из них, которые вклю чают пейзажные фоны, лежит выразительный эффект недвижной прегра ды на пути нашего взора, стремящегося в глубь картины, но останав ливаемого широко развернутыми, плотными и тяжелыми фигурами, в буквальном смысле слова воспрещающими любое движение вдаль. Не случайно в присутствии их даже природа неестественно цепенеет. При мененная здесь самотяготеющая, замыкающая форму и даже резко очер чивающая ее манера побуждает зрителя сконцентрировать свое внимание на этих истуканах, заподозрить в них какое-то особо важное значение, из ряда вон выходящий смысл, перед которым весь мир — ничто. Но тщетно стал бы он искать тут какое-либо оправдание такой претензии на величие; варено-красное, с глазами как у рака и почти бессмыслен ной миной лицо короля, совино-жабье обличье злой или самодовольно ухмыляющейся королевы не оставляют никаких иллюзий на этот счет. Вот он, властвующий над Испанией, безнадежно застывший сегодняш ний день. Обычно портреты эти возводят к веласкесовской традиции. Однако реализм Гойи нимало не повторял достижений старой испанской живопи си. Даже наоборот — взывал к ней, чтобы полемизировать, опирался, чтобы оттолкнуться, использовал ради контраста. Он учился ее мастер ству, использовал ее мотивы, по передко спорил с ее смыслом. Реализм Гойи не предполагает того сопереживания сильным мира сего, того полубожественного веласкесовского гуманизма, который, воспа ряя над действительностью сословного общества, равно видел человека и в короле — меланхоличном представителе вырождающегося семейства, и в придворном шуте, обделенном природой и людьми. Он основывается чоп» из собр. герцога де Суэка датируется на основании двух писем королевы к Годою от 22 и 24 апреля 1800 г. (A. Beruete у Moret. Op. cit, p. 101; V. de Sambrici o. Op. cit., p. 96—97; P. Gassier et J. Wilson. Op. cit., p. 167, note 793). 8 В письме Гойи к Мартипу Сапатеру от 2 августа 1800 г. сказано: «Я набрасываю герцога Алкудиа па лошади» (цит. по кн.: A. Beruete у Moret. Op. cit., p. 111). По одним сведениям, портрет этот погиб в марте 1808 г. при разгроме восставшими мадридцами дворца ненавистного временщика, по другим — каким-то образом вер нулся к Гойе и был им использован в августе 1812 г. для того, чтобы спешно паписать поверх Годоя герцога Веллингтона, главнокомандующего союзпых войск в Испании и Португалии. См.: А. В га ha m. Goya's Equestrian Portrait of the Duke of Wellington.—«Burlington Magazine», CVIII, 1966, p. 618—621; P. Gassier et J.Wilson. Op. cit., p. 253, note 896.

145