Академия художеств

„левых" течений записались очень немногие, а некоторые из весьма видных деятелей „левого фронта" вообще оказались без учеников. К Д . Н. Кардовскому записалось восемьдесят три ученика, В. Е. Са винскому —сорок два, Н. С. Самокишу — двадцать девять, Л . Н. Бе нуа — девяносто девять, А. Н. Померанцеву — двадцать шесть, М. Т. Преображенскому — шестнадцать, Г. Р. Залеману — двадцать два, К. С- Петрову-Водкину — сорок, И. А. Фомину — пятьдесят три, В. В. Беляеву — двадцать девять, А. И. Савинову — пятнадцать, А. А. Рылову — пятнадцать, В. В. Лишеву — восемнадцать, в то время как к „левому" В. Е . Татлину, которого усиленно выдвигала коллегия Отдела изобразительных искусств, записалось всего два ученика, а к члену коллегии Н. Альтману не записался никто. Этот казус заставил Отдел, вопреки провозглашенному им поло жению, запрещавшему „поощрять то или иное течение и направление в искусстве, предоставив каждому из них свободно развиваться", применить меры, нарушающие выдвинутые им же принципы широкого демократизма при выборах руководителей мастерских. Комиссар Свободных мастерских Н. Пунин обратился к ряду „левых" художников, ранее даже не выставившим своих кандидатур, с предложением занять должности руководителей мастерских и одно временно выбрать себе мастерские в здании Академии Художеств. Таким путем соотношение сил „правых" и „левых" значительно выравнялось, и последние могли, опираясь на коллегию Отдела изо бразительных искусств, осуществлять на практике те теории, о кото рых они так много говорили в своих декларациях. Вряд ли необходимо здесь подробно излагать теоретические положения, легшие в основу Свободных художественных мастерских. Формалистические откровения „левых" теоретиков, ничего общего не имеющие с марксизмом, должны были, по мнению Отдела изобра зительных искусств, „отвечать целям нового строя и способствовать совершенствованию организма будущего художника". Абстрактные понятия о геометрическом и живописно-хроматиче ском, живописно-пластическом, кинетическом восприятии и т. п. могли привести на практике только к схоластике и бесплодным экспери ментам. Учащиеся мастерских настойчиво занимались „освоением материалов", работали над фактурой своих натюрмортов, сделанных из обломков стекла, железа, фанеры и т. п. Но прошел год, и ока залось, что мастерские ничего убедительного не могут показать на отчетной выставке. Руководству мастерских пришлось от выставки отказаться. Мало того, новые методы художественной учебы, построенные на полном игнорировании натуры и на отказе от опыта и многих