Жизнь посвящаю городу

На наш вопрос, полезна ли та или иная книга, и какая из них лучше, он убежденно отвечал, что вредных книг не существует, если их с умом читать и делать правильные выводы из прочитанного. Он устроил нам встречу с заведующей вузовской библиотекой, которая пригласила нас в абоне- мент и книгохранилище, познакомила с его фондами. Надо сказать, что Бабыкин очень любил книги, имел дома богатейшее их собрание. Особенно богата его коллекция книг по мировой архитекту- ре, включавшая очень редкие издания. Однажды, показывая нам один из таких фолиантов, изданный в Италии ограниченным тиражом более века назад, он вдруг спросил: – Как вы думаете, во что мне обошлось его приобретение? – И, видя наше недоумение, сам же ответил, – Три отреза на костюмы. Несмотря на ту огромную цену, в какую обходилась Бабыкину его лич- ная библиотека, он попросил нас помочь перенести его книги из кварти- ры по улице Решетникова, 36а, на кафедру архитектуры, предоставив их в наше пользование. Лаборантке кафедры Галине Васильевне Кирст дал указание – любую из книг предоставлять нам, студентам, по первой же на- шей просьбе. Константин Трофимович был находчив, за словом в карман не лез, реагировал быстро и с юмором. Чего стоит, например, такой случай. Как – то в своей работе над другим курсовым проектом готовлю я для покраски фасада желтую и зеленую акварель. Вдруг слышу за спиной голос Бабыки- на: – И для чего Вы, молодой человек, готовите яичницу с луком? Я тут же понял, что это касается меня и, не поворачиваясь к собеседни- ку, робко решил посоветоваться с ним: – А может быть лучше сделать фасад сереньким? – Что Вы! Что Вы! – с показным испугом воскликнул Константин Тро- фимович. – Лучше сделайте фасад привлекательным, но отнюдь не серень- ким! Читая лекции по истории мировой архитектуры, Бабыкин иллюстри- ровал их плакатами и крупноформатными фотографиями. Как-то, войдя в аудиторию, он пытался повесить плакаты на гвозди, высоко вбитые в верхнюю раму классной доски, но достать не мог – не позволял его не- высокий рост. – Позвольте, я повешу, – сказал один из рослых студентов и вышел к до- ске. – Я выше Вас. – Не выше, а длиннее, молодой человек, длиннее! – под общий взрыв смеха скаламбурил учитель. Причем, говорилось это с такой теплотой и дружелюбием, что обижаться на его остроты было просто невозможно. Но как бы Константин Трофимович не берег состав первой группы бу- дущих архитекторов, отсев студентов все же был неизбежен. Одни уходили по материальным соображениям, другие — оставляли учебу по здоровью, а иные – покидали, не справившись с трудностями. В подобном случае Бабыкин заботился не только о тех, кто уже учился, но и о тех, кто еще

178