Жизнь художника Федотова

Узнали rio крику буйных больных и по долгому, тоскливому вою обливаемых холодной водой сумасшед- ших. Плоские койки, без матрацев, над ними палки, на палках доски для фамилий. Федотов присел на кровать Агина. — Благородие, — сказал другой больной, — ваше бла- городие, подберите ноги, под ихой кроватью чорт. Он вас уже за сапоги трогает. Через тусклые стекла окон видно было, как бегали по двору, играли, догоняя друг друга, большие крысы разных цветов. Агина выручили, деньги достали, но крик сумасшед- ших, их бормотания остались в памяти Федотова. В большой белой комнате ждал мольберт и на моль- берте новая подмалевка. В глубине и направо — зеленое, посередине—-крас- ное. Рядом с красным—черное. Зеленое с красным очень трудно рисовать. Тут интересно было еще в глубине нарисовать сереб- ряное и медное, с бликом зеленого. На красном— золотое без блика. А нужно было это все для того, чтобы изобразить самым простым образом, самым простым рисунком, самыми простыми отношениями цветов одну историю. Жены у Федотова не было и невесты не было. Женщина одна была, которая говорила, что она его любит, богатая женщина, красивая. Павел Андреевич говорил даже своему приятелю, журналисту Дружинину, остроумному фельетонисту: — Эта женщина теперь получает полную власть надо мной. Меня слишком мало любили и ценили всю мою жизнь. Я обязан всем особе, полюбившей и оценившей меня в настоящее время. Но вот штука какая — я чувствую,