Жизнь художника Федотова

щалось в небольшом домике, и жили мы очень бедно; но пока отец мог служить, нужды особенной мы не ис- пытывали. Старик был очень строг по службе, и часто, когда он возвращался домой из должности, за ним шел сторож с одной, а иногда с двумя парами сапог в руках. Сапоги эти, перевязанные бечевкой, кажется с печатью около узла, принадлежали нерадивым или нетрезвым пис- цам; снятые за наказание, они оставались в нашей квар- тире до утра и потом уже возвращались провинившимся. Честностью обладал он безмерною; но она, как у многих честных стариков, перенесших многое в жизни, облечена была в формы суровые, жестокие, угловатые... Зима обык- новенно проходила довольно печально; но лето для нас, детей, было золотым временем года. Отдаленные улицы Москвы и теперь еще сохраняют колорит довольно сель- ский, а в то время они были почти то же, что деревня. Любимым местом наших игр был сенник, где можно было не только вдоволь резвиться с другими ребятишками, но откуда, сверху, открывался вид на соседние дворы, а все сцены, на них происходившие, оказывались перед гла- зами наблюдателя, как на блюдечке. Сколько я могу дать себе отчет в настоящее время, способностью находить наслаждение в созерцательных занятиях обязан я сенни- ку, или, скорее, верхней его части. Жизнь небогатого, даже попросту бедного дитяти обильна разнообразием, которое почти не доступно ребенку из достаточного семейства,— ребенку, развивающемуся в тесном кругу из своих роди- телей, гувернантки да двух-трех друзей дома — особ по большей части благовоспитанных, стало быть не имею- щих ничего особенно действующего на детскую фанта- зию. Возьмите теперь мое детство. Я всякий день видел десятки народа самого разнохарактерного, живописного и, сверх всего этого, сближенного со мною. Наша многочислен- ная родня, как вы можете догадываться, состояла из людей