Встречи и впечатления. Воспоминания художника

оркестр, которым мы по праву гордились. Он был требовательным и строгим дирижером. Иногда у него происходили столкновения с режиссерами на почве недостаточно внимательного исполнения его требова ­ ний. У него была излюбленная фраза, которую он часто повторял с досадой и пренебрежением в голосе: «Ох, уж эти мне режиссеры!..» — причем слово «ре ­ жиссеры» он всегда выговаривал с какой-то особен ­ ной интонацией и почему-то со вставкой буквы кд» — «рёджиссёры». У Направника были огромные музыкальные по ­ знания. Он обладал вместе с том исключительным, так называемым «абсолютным» слухом. Помню, на одной из репетиций «Китежа» оркестр исполнял «Кержонецкую сечь», где музыка достигает fortissimo: гремят литавры и барабаны, создавая гро ­ хот и звон невероятные. По окончании этой части музыки Направник сделал замечание оркестру, ука­ зав, что такая-то валторна в таком-то месте взяла на полтона выше, чем следует. Вряд ли кто-нибудь, кроме Направника, мог бы уловить фальшивую ноту при таком звуковом напряжении всего оркестра. По крайней мере, для присутствовавшего на репетиции Римского-Корсакова она осталась незамеченной. Мои отношения с Направником не были плохими, но их нельзя было назвать и особенно дружескими. Кажется, он относился довольно сдержанно к произ ­ ведениям нового театрально-декорационного искус ­ ства. Однако во время одной из монтировочных репетиций «Орфея» состоялось нечто вроде прими ­ рения между нами: увидев занавес к «Орфею», Направник подошел ко мне, положил руку мне на плечо и прочувствованно сказал: «теперь я пони ­ маю...» Подобно тому как Направник создал оркестр Мариинской оперы, создателем балета этого театра 109