Всё лучшее в мире связано

нравилось, когда Анри Юрьевич рассказывал об аксессуарах в портретах – декоративных брошах, бархате, сапогах, шля- пах… Мы учились по репродукциям. Было ясно – надо ви- деть оригиналы. Но это было невозможно: Уффици, Прадо, Лувр – все они находились за границей, куда попасть каза- лось тогда сложнее, чем в космос. Эрмитаж, и тот далеко. А мы здесь – в закрытом городе Свердловске. В перерывах между лекциями мы, студенты, гуляли в соседнем с институтом квартале среди ветхих особнячков. Один, в сти- ле модерн, разваливался у нас на глазах. Ему пророчили ско- рый снос. Ничего от этой красоты не останется – даже кусоч- ков! А так хотелось сохранить – хоть что-нибудь! И однажды мои однокурсники не выдержали и принесли в нашу аудито- рию отпавшие части карнизов, чугунные решетки балконов. По факультету пронеслась мода на собирательство. C окрест- ных улиц – Либкнехта и Толмачева – потащили деревянную карнизную резьбу и даже фрагменты заборов. Факультет превратился в склад драгоценных архитектурных раритетов. Авантюра эта проходила под патронажем Анри Юрьевича. На экзамене по истории искусств из десяти билетов я страст- но желала только один. Хуан Пантоха де ла Крус был моим козырем. Он мне и попался! Пантоха заботливо выписывал милые моему сердцу мелкие подробности – детали одежды и драгоценности. Уже тогда испанский портрет я предпочита- ла фламандскому натюрморту, а натюрморт – голландскому пейзажу. Прошло много-много лет, прежде чем я впервые увидела подлинники великих мастеров. Но даже спустя годы в музей- ных залах я как будто слышу голос «классного папы».

лариса селянина классный папа

17