В защиту искусства

может петь о потерянной любви, но скряга не может петь о по ­ терянных деньгах. И он же справедливо замечает, что достоин ­ ство произведения искусства определяется высотой выражаемого им настроения. «Спросите себя относительно любого чувства, сильно овла ­ девшего вами, — говорит он, — может ли оно быть воспето по ­ этом, вдохновить его в положительном, истинном смысле? Если да, то чувство это хорошо. Если же оно воспето быть не может или может вдохновить только в сторону смешного, значит, это низкое чувство». Иначе и быть не может. Искусство есть одно из средств духовного общения между людьми. И чем выше чув ­ ство, выражаемое данным художественным произведением, тем с большим удобством может, при прочих равных условиях, это произведение сыграть свою роль указанного средства. Почему скряге нельзя петь о потерянных деньгах? Очень просто: по ­ тому что если бы он запел о своей утрате, то его песня никого не тронула бы, то есть не могла бы служить средством общения между ним и другими людьми. Мне могут указать на военные песни и спросить меня: разве же война служит средством общения между людьми? Я отвечу на это, что военная поэзия, выражая ненависть к неприятелю, в то же самое время воспевает самоотвержение воинов — их го ­ товность умереть за свою родину, за свое государство и т. п. Именно в той мере, в какой она выражает такую готовность, она и служит средством общения между людьми в тех пределах (племя, община, государство), широта которых определяется уровнем культурного развития, достигнутого человечеством или, вернее, данной его частью. И. С. Тургенев, сильно недолюбливавший проповедников ути ­ литарного взгляда на искусство, сказал однажды: Венера Ми ­ лосская несомненнее принципов І789 года. Он был совершенно прав. Но что же из этого следует? Вовсе не то, что хотелось доказать И. С. Тургеневу. На свете очень много людей, которые не только «сомнева ­ ются» в принципах 1789 года, но не имеют о них ровно никакого понятия. Спросите готтентота, не прошедшего через европейскую школу, что думает он об этих принципах. Вы убедитесь, что он о них и не слыхивал. Но готтентот ничего не знает не только о принципах 1789 года, но также и о Венере Милосской. А если он ее увидит, то непременно «усомнится» в ней. У него свой идеал красоты, изображения которого часто встречаются в ан ­ тропологических сочинениях под названием готтентотской Ве ­ неры. Венера Милосская «несомненно» привлекательна лишь для некоторой части людей белой расы. Для этой части этой расы она в самом деле несомненнее принципов 1789 года. Но по ка ­ кой причине? Только потому, что принципы эти выражают такие отношения, которые соответствуют лишь известной фазе в раз ­ витии белой расы — времени утверждения буржуазного порядка 121