Tatlin News #83 Кто счастлив, тот и прав

МУЗЕИ: ПАМЯТЬ, ИСТОРИЯ, АРХИТЕК- ТУРА лекция Даниэля Либескинда 19.04.2015 Россия, Санкт-Петербург www.proarte.ru Ежегодно Фонд «ПРО АРТЕ» ор- ганизует порядка 250 событий, и приезд одного из самых извест- и-Гассета, известного своим рассу- ждениями о ландшафте. «Обещание пейзажа» – это первый этап серьез- ного музейного исследования, пер- вое приближение к теме. Это исто- рия про российские простран- ственные коды и про то, из каких компонентов они складываются.

ных и успешных архитекторов со- временности также состоялся благодаря работе Фонда при под- держке Государственного Эрми- тажа, Генерального консульства США в Санкт-Петербурге и Благо- творительного фонда В. Потанина в рамках программы «Музейный десант». До начала лекции для Да- ниэля была проведена экскурсия по отреставрированным залам восточного крыла Главного шта- ба автором проекта, архитектором «Студии 44» Никитой Явейном. Вы- ступление Либескинда было по- священо месту музея в историче- ском и культурном контексте и му- зейной архитектуре. Он рассказал о своих музейных проектах в Ду- блине, Сингапуре и других горо- дах мира.

Еврейский музей в Берлине. Фото предоставлено Фондом «ПРО АРТЕ»

Корреспондент TATLIN посетил лекцию и за- писал фрагмент выступления Либескинда, посвященного первому громкому проекту архитектора – Еврейскому музею в Берлине. «Одним из моих первых зданий был Еврейский музей в Берлине (строительство Еврейского музея по про- екту Либескинда началось в 1992-м году, открытие состоялось в 2001-м – прим.ред.). Я назвал эту часть презентации «Голоса» – мне бы хотелось поговорить о том, что нам сообщают неслышимые голоса города, когда он рассказывает о пережитых разрушениях

в концлагере. Она описывает, как ехала на пересылку, запертая в товарном вагоне, и вдруг увидела в стене вагона полосочку света – и вот она мысленно держалась за эту полосочку, которая помогала ей выжить, давала надежду. Впечатленный этим рассказом, я решил, что даже во тьме этой башни все-таки должен быть такой же острый луч света, до которого мы можем дотронуться. Зато дотронуться до зелени в Саду Изгнания нельзя. Этот сад состоит из 49 стелл, на вершине которых зеленеют растения, причем сорок девятая колонна выделена – она наполнена землей, привезенной из Израиля. В этом саду много метафорики: например, в числе 48: 1948-й – это год основания Израиля. Проектируя этот сад, я хотел создать остраненное пространство, в котором посетитель сам бы чувствовал себя изгнанником. Наконец, третий путь, ведущий к коллекции – это лестница, не имеющая разреше- ния, не ведущая посетителя ни в атриум, ни к переживанию искупления: это просто белые стены, вдоль которых вы следуете и сдвигаетесь в ту или иную сторону, чтобы попасть в музейные пространства. Еврейский музей в Берлине – это музей для от- дельных посетителей, а не для групп: каждый человек может испытать в нем свое собственное, неколлективное переживание, отталкиваясь от собственного чувства времени и пространства. Помещения этого музея словно бы говорят: «Здесь нечего вешать на стенах, здесь нечего показывать, здесь слышно лишь эхо шагов, звуча- щее в пустоте». Эти шаги, о которых я уже говорил, заканчивают диалог, разговор, в который посетители вступают с пространством. И для меня очень важно, чтобы в конце этого диалога люди испытывали надежду, видели свет в конце туннеля, потому что без надежды, без будущего наша жизнь бессмысленна. Сегодня напротив музея можно увидеть примыкающую к нему Академию – пу- бличное, общественное пространство, которое я также проектировал и оформлял. Исторически здесь располагался цветочный рынок; сейчас в этом месте проходят открытые дискуссии и концерты, люди встречаются друг с другом, читают, дискути- руют…На фасаде рядом со входом в Академию я поместил цитату из Маймонида – был такой знаменитый еврейский философ, который писал на арабском, я очень люблю его цитировать, которая звучит так: «Услышьте истину, кто бы ни говорил». Эта фраза воспроизведена на нескольких языках, в первую очередь, конечно же, по-арабски: в районе Линденштрассе, на которой расположен музей, живут турки. Мне кажется, что Еврейский музей в Берлине, идеи, которые в нем заложены, служат мостиком между прошлым и будущим города. Это не очень большое здание обращено к людям, к берлинцам; оно дает возможность не только ощутить от- ветственность за исторические катастрофы, но и думать о том, что мы будем делать дальше. Мне бы хотелось, чтобы этот музей был поводом для размышления – пусть люди подумают, пусть люди услышат доносящиеся из этого здания голоса, голос пустоты и голос надежды». Даниэль Либескинд материал подготовила Александра Воробьева

ДАНИЭЛЬ ЛИБЕСКИНД архитектор LIBESKIND STUDIO США, Нью-Йорк

и катастрофах. Одна из идей, лежавших в основе этого проекта, заключалась в том, чтобы, говоря метафорически, дописать зданием музея оперу Арнольда Шенберга «Моисей и Аарон». Шенберг начал писать эту оперу в Берлине, но не закончил, и в какой-то момент я понял, почему: в конце оперы, обращаясь к богу с вопросом о том, в чем заключается смысл истории, Моисей не получает ответа. Мне кажется, что, учитывая исторический контекст, в котором существовал Шенберг, на этот во- прос никакого ответа просто не могло последовать, тем более – ответа музыкаль- ного: третье, отсутствующее действие «Моисея и Аарона» можно воспринять просто как тишину. Проектируя Еврейский музей, я хотел, чтобы в этом здании было тихо, чтобы оно наполнялось преимущественно эхом шагов проходящих по нему людей – этот звук был бы своеобразным завершением оперы Шенберга. Комплекс Еврейского музея в Берлине состоит из нескольких зданий. Зайти в спроек- тированное мною новое здание напрямую, с улицы, невозможно – посетители по- падают в него через второе, барочное здание, Дом коллегий. Вы проходите в новый корпус под землей, через подвал; этот переход – важная увертюра, предваряющая опыт, который вы получите в музее. Перед попавшим в подземную часть музея посетителем открываются три пути. Первый ведет в Башню Холокоста, второй – в Сад Изгнания, третий – на лестницу, ведущую к коллекциям музея. Проектируя подземное пространство, я думал о том, чем был Берлин для евреев до ХХ века: этот город дал им пристанище, стал домом, в нем жили Гегель, Кьеркегор, Лессинг, но затем наступила полная тьма. Эта тьма в музее имеет физическое воплощение, и не только в подземелье. С ней можно столкнуться в Башне Холокоста. Это не классическое музейное про- странство: оно не отапливается зимой, в нем нет вентиляции, это просто оформлен- ная пустота, увенчанная острым углом. Потолок в башне закрыт черной плитой – эта плита напоминает о камнях с еврейских гробниц, через эту плиту пробивается лучик света. Сначала мне казалось, что это помещение должно быть полностью темным, что никакого света в посвященном Холокосту пространстве быть не может: однако, когда мы уже начали строить, я прочел рассказ одной женщины, выжившей

18 ТАТLIN NEWS 2 . 83 . 142 2015

EVENTS