TATLIN NEWS #73

Я на протяжении всей жизни пытаюсь находиться в динамическом равновесии со средой, что-то типа броуновского движения частиц. Не идти против какого-то течения, не бороться с ним, а быть самим собой в каждой ситуации

влиятельных родственников у меня нет, родственники мои живут на Урале, в городе Кунгур у меня 6 троюродных и двоюрод- ных братьев и сестер. Многие родственники живут в полусельской местности. У меня никакой поддержки нет. Все, что я сделал, я сделал сам, своими усилиями. И я не вижу для себя большой проблемы в своих музыкальных занятиях на заказ. То есть я здесь не барин, который занимается ис- кусством как хобби. Не король Людовик XIV, который занимался балетом, помимо всего прочего. – Еще в одном интервью я прочитала: «Летов не столько играл музыку, сколько играл с музыкой», это что имелось в виду? – Видимо, имелось в виду обращение внутри одного временного отрезка к разным стилям музыкальным. Как правило, среди поклонников авангарда, новой импровиза- ционной музыки очень жесткое неприятие так называемых банальностей. То есть, новая импровизационная музыка построена на от- рицательной эстетике, на эстетике запрета того, что считалось банальностями в 60-е гг. «Вне закона» мажор и минор, гармония, ладо- вая музыка, фольклорные мотивы, уж не гово- ря о роковых, блюзовых, джазовых и прочих идиомах. А я могу себе позволить все совме- щать, я не чувствую в этом противоречия. – Поскольку у нас журнал архитектур- ный, задам «фирменный» вопрос. Какая ар- хитектура вам особенно нравится, где вы чувствуете себя наиболее комфортно? – Я поклонник эстетики барокко. Вообще мир барочного человека в наибольшей степени соответствует моей ментально- сти. Не мир Возрождения, где существуют четкие видимости идей или претензии на то, что мир обладает определенностью. Я счи- таю, что мир обладает высокой степенью неопределенности. И в рамках вот этой игры света и тьмы, этой постоянной энергетиче- ской насыщенности (ведь архитектура ба- рокко очень энергетична, да?) все шевелится, живет, меняется. Это очень похоже на жизнь, а я очень жизнелюбивый человек.

был для банкиров. Мы понимали, что люди эти в музыке не разбираются и разбираться не хотят, что они пришли выпить и закусить, пообщаться, выгулять эскорт-девиц (или жен, которые их там сопровождают? – я не знаю). Поэтому мой друг купил на каком-то развале компакт-диск «20 популярных мелодий», а я, контрабасист, пианистка и барабанщик выучили по 8 тактов из каждой. Потом мы стояли в разных залах особняка Петра Смир- нова, и когда мимо нас проходили бизнесме- ны, то мы издавали что-нибудь из Шопена, или Сати, или Чайковского: «У комелька», «На тройке». Пока человек проходил мимо нас, он слышал – вроде какая-то знакомая мелодия. А мы выступали в роли таких мини- малистов. Небольшая пауза – и снова этот же фрагмент, и снова, и снова. Люди ходят и слы- шат – что-то в пространстве звучит. На самом деле можно играть с ситуацией. Профессио- нализм музыканта состоит не в том, чтобы самовыражаться любой ценой. Концепция рокового романтического безумца эпохи Гоф- мана выглядит сейчас комично. – То есть работа на заказ вас не сму- щает? – Нет, не смущает. Мне кажется, порой это даже очень интересно! Понять, в чем состоит заказ, найти правила игры и извернуться внутри этих правил так, чтобы создать что-то забавное, не позорное, не «делать плевок в вечность», как говорила Раневская, а сде- лать что-то неожиданное даже в условиях того мерзкого коммерческого давления, ко- торое осуществляется на нас, – мне кажется, в этом и есть задача артиста в современный период. Если бы, конечно, я был очень бога- тым человеком, то, не исключено, что зани- мался бы абсолютно тем, к чему лежит душа. Не прилагал бы титанических усилий иногда, чтобы найти смысл в том или ином занятии. Ведь не секрет, что многие наши известные рок-музыканты – дети высокопоставленных родителей или их родственники. Вот тех двухсот кланов, которые управляют Россией. Я в этом отношении выскочка – приехал из Сибири, из глубокой провинции. Никаких

– Интересный был проект. Я играл в спектакле «Антигона» Софокла прорица- теля Тиресия, а Антигону играла чемпионка мира по фигурному катанию Ирина Слуцкая. Мне кажется, очень интересная пара: музы- кант, который играет за актера, и фигуристка, которая играет за актрису. Нам с ней по- нравилось. – А зрителям? – Им тоже понравилось. Многие говори- ли, что во мне пропадает актерский талант. Моего голоса вполне хватает на большой зал. Ну и опыт какой-то. Я же много лет работаю в Театре на Таганке, работал в театре Анатолия Васильева. Я много насмотрелся и наслушался от хороших режиссеров, одних из лучших в ХХ веке, и что-то, наверное, воспринял. Пусть минимально, я же не актер! Конечно, интересно попробовать себя то в одном амплуа, то в другом, научиться чему-то новому после 50-ти… – А вот такая полифункциональность – это какое-то особое свойство характера? – Литературный критик Илья Кукулин однажды спросил меня, с чем связано то, что я выбрал для себя такой экстенсивный путь? Возможно, с тем, что первый серьез- ный успех пришел ко мне вместе с Сергеем Курехиным. А Сергей был именно такой экстенсивного пути человек. Возможно, личный пример Курехина в каком-то смысле служит для меня мотиватором, и я в чем-то бессознательно поведенчески ему подражаю. Мне нравится в рамках одного дня сперва читать лекцию о концептуализме, а через два часа играть эйсид-джаз. Мне даже случалось выступать на корпоративах в качестве звуко- вой скульптуры. – Это что за новый жанр? – У меня есть друг, Ричардас Норвила, композитор и психоаналитик, учившийся в Швейцарии, лауреат «Серебряного медве- дя» за музыку к фильму You I Love. Он как-то предложил мне и моему ансамблю выступить в качестве звуковых скульптур на вечеринке, посвященной пятилетию «Мастеркард» в Рос- сии. Это такой концептуальный перформанс

92 ТАТLIN news 1|73|116 2013

position