TATLIN NEWS #63

Гарри всегда искал лучшие идеи. Ему было все равно, откуда они приходили

построили первое низкое здание рядом с основной башней, Гарри не понравились его опоры. Он счел их несколько неуклюжи- ми. Поэтому, когда пришло время строить башню, он предложил заказчику пригласить на проект знаменитого инженера Пьера Луиджи Нерви, чтобы сделать здание более органичным. Он написал Нерви письмо и по- ехал в Рим на шесть недель. Именно тогда он бродил по Риму и влюбился в архитектуру барокко. До этого он предпочитал готику. Гарри вернулся очень довольный и вооду- шевленный, и то, что предложил Нерви,было красиво и практично. Его идея сужающихся к вершине внешних колонн по окружности улучшила облик здания и, конечно же, его бетонные узорчатые потолки первых этажей были великолепны. С тех пор они сотрудни- чали над многими крупными проектами. – А как выбирали скульптуру для этого проекта? – Это было другое путешествие. К тому времени я окончила университет и мы отправились в месячное кругосветное путешествие, чтобы найти мастера для главной скульптуры перед башней. В Англии мы встречались с Генри Муром, но он тогда сказал, что ему все равно где и как выстав- лены его произведения. Затем мы посетили мастерскую Александра Колдера во Фран- ции и встречались с ним в Коннектикуте. Мы также рассматривали кандидатуру Исамы Нагучи, но не могли с ним никак пересечься из-за его частых поездок между Японией и Нью-Йорком. А на обратном пути домой мы остановились на Гавайях, чтобы повидаться с известным американским архитектором русского происхождения Владимиром Осси- повым. Мы сошли с трапа самолета и напра- вились в прокатную контору, чтобы арен- довать автомобиль. Когда подошла очередь впередистоящего, назвали его фамилию: «Мистер Нагучи». Вот так мы познакомились. Мы также встречались с американским скуль- птором Гарри Бертоя и другими. – Но в итоге выбор пал на Колдера. – Да, он больше всех этого хотел, и ему было интересно работать с нами над

наш мир лучше. Он всегда интересовался проектами социального жилья. Он считал, что многие здания слишком причудливы, без- ответственны, расточительны и непрактичны. Особенно в последние годы Гарри многое разочаровывало в современной архитектуре. Он был традиционным модернистом. Но он вовсе не следовал раз и навсегда заморожен- ному стилю. Ведь модернизм – это филосо- фия. Этот дом – яркое тому подтверждение, как, собственно, все его здания. Он создавал каждый свой проект как нечто целостное. Он всегда вначале осмысливал структуру зда- ния и никогда не начинал проект с рисунка фасада. Это было бы немыслимо. – Давайте поговорим о его сотрудниче- стве с художниками. Ведь вы были свидете- лем многих интересных встреч. – В 1960 году Гарри получил свой первый значительный заказ на проект офисного ком- плекса Australia Square от голландского деве- лопера Герардуса Дюссельдорпа. Будучи оба иностранцами, они хорошо понимали друг друга. Гарри всегда говорил, что местный никогда не осмелился бы на такой гранди- озный проект. У Гарри тогда еще не было до- статочного опыта, поэтому девелопер хотел, чтобы он сотрудничал с известным в мире архитектором. Гарри обратился к И. М. Пейю, который был его сокурсником в Гарварде. И тогда мы вместе отправились в Нью-Йорк на встречу с ним. Однако позже Дюссельдорп решил, что Гарри сможет справиться сам. Он верил в его собственные силы. А когда

– Сколько было сделано вариантов этого проекта? – Только один. Он знал, чего хотел. – Для этого дома какие-то произведения искусства заказывались специально? – Нет. В 1966 году мы отправились в Хельсинки, чтобы купить мебель и ковры. Некоторые столы были куплены в Швейца- рии. Уже после того как дом был построен, мы путешествовали по миру и в течение двух или трех лет собирали коллекцию. У нас есть работы Александра Колдера, Сола Левита, Фрэнка Стеллы, Джозефа Алберса, Кеннета Ноллена, Чарльза Перри… Скульпту- ра в фойе Нормана Карлберга на бетонном постаменте вмонтирована в пол – она как бы срослась с домом навсегда. – Искусство играет большую роль в ва- шей жизни. Расскажите об этом увлечении и вашей коллекции. – Сейчас я слежу за искусством больше, чем за архитектурой и вообще люблю его с детства. Гарри любил совсем другие произве- дения. Искусство было единственным пред- метом, в чем наши вкусы не совпадали. Он никогда не позволял мне покупать что-либо самостоятельно. Поэтому я не могла кол- лекционировать то, что мне по-настоящему нравилось. Я стала собирать свою коллекцию уже после его смерти. Он не понимал ис- кусство, которое нравилось мне. Он покупал произведения специально для конкретного места, а не как коллекционер. Ему нравилось искусство лишь относительно архитектуры. А я покупаю произведения и так, и этак… И у меня больше не осталось свободных мест. Поэтому я купила еще одну квартиру (смеется). – Для Гарри современное искусство и архитектура были своеобразным кре- стовым походом. Он постоянно изучал самые последние проекты, встречался с ведущими художниками, архитекторами, инженерами. Он непрерывно путешество- вал, изучал здания в натуре и читал лекции. Что им двигало? – Все очень просто – Гарри следовал идео- логии модернизма. А именно, хотел сделать

здание посольства Австралии, Париж, Франция (1973 – 77). Фото: ©Max Dupain, Max Dupain & Associates

ТАТLIN news 3|63|96 2011

69

name