TATLIN NEWS #58

«Я люблю маленькие пространства. Если это дом – то угол на кухне. Если сцена в театре, то не- большая. Мне нужно чувствовать оболочку, чтоб и стены были рядом, и близко видеть людей»

сцене. От «Курары» – в «Коляда-театр». Чем больше я нахожусь в театре, на студии, в клубе, где я играю, тем мне легче и свобод- нее, я делом каким-то занимаюсь. – Но это же несколько болезненная ситуа- ция, трудоголизм, говорят, не многим лучше других зависимостей. Считается, что таким об- разом человек защищается от какого-то вну- треннего разлада. – Да-да. Я даже это почувствовал, по- следнее два года стараюсь отдыхать. От- влекаться от дела и за жизнью наблюдать чуть-чуть. Но, с другой стороны, что такое профессия актера? Все время что-то видеть, присматриваться. Я стараюсь читать. За Толстого тут угорел. Такой чувак отличный. Лев Николаевич просто крутой. Я и биогра- фию его перечитал, а особенно разговоры с Горьким понравились. Толстой как раз там над тем стебался, что я для себя как «мило- ту» определяю. Мне вообще не нравится, когда в текстах или в фильмах есть такая «милота». Автор может быть сентименталь- ным, но не милым. Даже «сопли» вполне мо- гут быть искренними. – ? – Могут-могут, как у Коляды, например. Вот берет он, предположим, абсолютно со- пливую музыку к спектаклю. Все знают, что она сопливая, но притом эта музыка тор- кает. Не знаю. «Сопли» вполне могут быть каким-то провокативным моментом, а «ми- лота – это что-то обволакивающее, при- ятное всем, желание во что бы то ни стало понравиться. А с музыкой вообще удиви- тельное (смеется), Коляде ведь медведь на ухо-то наступил, а то, что он подбирает, всегда попадает куда надо. – Но ведь от той музыки, которой ты занима- ешься, это далеко? – Далеко и в то же время близко. Нас тоже сложно воспринять как такую реаль- ную «рок-группу». Как на спектаклях Ко- ляды, народ должен сперва посмеяться, а потом поплакать, так и у нас на концертах сначала нужно ногой потопать, а потом по- слушать про «что». То, что мы делаем – се-

друзьям, которые живут на 7–12 этажах. Красиво, высоко. И до сих пор очень люблю высоту. На нашу недостроенную телебашню несколько раз лазил. Вообще высокие точ- ки люблю. Но самые лучшие «думательные» моменты в детстве-отрочестве-юности про- исходили у меня в маленьком углу. В семье было не всегда здорово, иногда и запирать- ся от всех приходилось. – Прятаться? – Да, прятаться. Я до сих пор прячусь. Даже когда в зал прихожу, если не на сцене, то всегда занимаю позицию в углу. Вроде и всех видишь, и всегда можно отвлечься, уйти незаметно. В жизни я не люблю быть в центре внимания, таким центральным на- падающим. – Как же ты себя спокойно можешь чувство- вать на сцене при таких раскладах? – А на сцене это не я (очень весело сме- ется), может, и я, конечно, но там уже дру- гие какие-то истории. Для меня самого это странно: но наиболее свободен я на сцене. Не знаю почему – спросите Создателя. А во- обще я людей стеснялся с раннего детства, глупо улыбался на разные вопросы, учите- ля всегда говорили: «Чо ты лыбишься, ну чо ты лыбишься?». И сейчас есть всего пара- тройка людей, с которыми я чувствую себя спокойно, хотя теперь я стал гораздо менее нервозным. – Что-то изменилось? – Конечно! Сцена лечит. Сыграл что-то новое и стал сильнее, спокойнее. У меня есть знакомый Дима Хабиров, барабанщик группы «Айфо», уже такой взрослый дядя с семьей и на стройке где-то работает, день- ги нормальные имеет. Я его спрашиваю: «А тебе зачем это надо – с пацанами играть?». Он говорит: «Вот я постучу и становлюсь лучше». Очень замечательно сказал. Что ка- сается пространства социума, то там я всег- да гость. На сцене я хозяин, хозяин своих действий, своего положения, своей свобо- ды какой-то. Я сам удивляюсь, почему так происходит, даже дома я бы не сказал, что чувствую себя хозяином. Я живу от сцены к

Он не отвечает на вопросы, а «расчесы- вает», «разгоняет» или «делает раздув». Раз- говаривать с ним на «серьезные» темы не так-то просто. Сам себя он называет «тан- цующим анархистом». Авторитетные фран- цузские критики окрестили его «новым Ба- рышниковым». Искусствоведы от театра считают, что таким и должен быть «герой нашего негеройского времени». «Гамлет, у которого нет никаких оснований для гамле- тизма, но в котором гамлетизм существует вопреки всему». О пространстве и форме, объеме и конструкциях – с Олегом Ягоди- ным, заслуженным артистом РФ, ведущим актером «Коляда-театра», фронтменом и ав- тором текстов группы «Курара». – Пространство театра, музыкальная сце- на, твое личное и социальное пространство – в каких взаимоотношениях они находятся, на- сколько остро ты чувствуешь их границы, если такие есть? – Я люблю маленькие пространства. Если это дом – то угол на кухне. Если сцена в теа- тре, то небольшая. Соответственно малень- кие клубы. Мне нужно чувствовать оболоч- ку, чтоб и стены были рядом, и близко ви- деть людей. – Неужели стадионы тебя не вдохновляют, или маленькие клубы – это принципиальный выбор? – Да нет, когда «Курару» зовут в большой клуб – мы играем в большом. Вот презен- тация четвертого альбома «Грясь» была в «Телеклубе». Хотя я расслабился и отпустил себя только на середине концерта. До этого был как-то сосредоточен. Но мне кажется, все начинается с маленьких пространств, и только потом выходит на стадионы. Что- то, конечно, теряется при этом. Хотя, чего греха таить, большие пространства я тоже люблю, но они меня не то, чтобы пугают – настораживают, я начинаю ерзать, как-то нервничать. Видимо, это из детства. Чело- век ведь на что смотрит, тем и является. Я вырос на ВИЗе, на первом этаже панельной пятиэтажки. Надо сказать, очень высажи- вался по этому поводу. Всегда завидовал

ТАТLIN news 4|58|86 2010

85

position