TATLIN NEWS #56

оплату различных услуг. Тогда этот поступок не казался мне про- явлением особого героизма. Сейчас, годы спустя, все выглядит по-другому: мое поведение представляется безответственным. А вдруг бы снова не повезло? Гарантий, что «Хлебный день» полу- чится, что новый проект ожидает успех, дать ведь не мог никто. Просто была уверенность – фильм должен быть снят. Так надо. – Почему вы решили взяться за игровую картину? – Я не лелеял такой мечты, не планировал уходить из неигро- вого. Но настал момент, когда я почувствовал, что как режиссер переживаю внутренний кризис. Мне стало трудно работать в до- кументальном кино. Дело было не в недостатке идей и не в про- блемах с финансированием проектов. Что-то изменилось во мне самом. Стал размышлять: а надо ли переступать через некий мо- ральный барьер, вторгаться в частную жизнь человека, делать кино из боли, из личной трагедии? Сосед по общежитию (где жили слушатели Высших курсов сценаристов и режиссеров – С.А.) Гена Островский предложил засесть за игровой сценарий. Я вспомнил байку про бедолагу, который из-за больших ушей никак не мог найти себе невесту в Казахстане. Реальная ситуация легла в осно- ву сценария, мы додумали многое, отталкиваясь от нее. – Что осталось за рамками экранной истории? Парень приехал в Казахстан из России? Он что – сирота? – Главный герой – российский казах. Зовут его Аса (Асхат). Ка- захи ведь и под Омском, и под Астраханью живут. Отслужил в рос- сийском флоте, захотел вернуться к корням, в степь. Втемяшил себе в голову: буду фермером. А жизнь пастуха трудна. Реальность суровей мечтаний. Отличается от тех радужных картин, что рисо- вала ему фантазия. Аса – простодушный человек, большой ребе- нок. Фильм, собственно, о взрослении парня, который столкнулся с реальной жизнью, где все настоящее – кровь, пот. Многие вещи не объяснишь – я их и не объясняю. В «Тюльпане», как и в доку- ментальных фильмах, предпочитаю не проговаривать все до кон- ца, оставляю смысловые лакуны – свободу для допущений. – В титрах «Тюльпана» – два столбца компаний, участвовавших в производстве. Как финансировался фильм? У «Тюльпана» было девять продюсеров из шести стран. Мы за- тевали проект с Карлом Баумгартнером из компании Pandora, вме- сте разрабатывали идею. Бауми, как он сам просит себя называть, очень творческий человек, настоящий продюсер-художник. При- вык работать с «трудными режиссерами» – с Джимом Джарму- шем, Эмиром Кустурицей, Аки Каурисмяки. Меня сразу же записа- ли в проблемные авторы, в «киллеры» производственных графи- ков. Но никто не предполагал, что съемки «Тюльпана» затянутся на целых четыре года. Баумгартнер договорился со швейцарски- ми партнерами. В процессе съемок присоединились польские компании – у нас был оператор-поляк. В Казахстане нашелся част- ный инвестор, которому понравился материал. Потом подключи- лась российская студия «Слово», Сергей Сельянов занял немного денег – так в титры попала компания «СТВ». Очень долго длился съемочный период, то и дело возникали творческие и финансо- вые проблемы. Вот почему у «Тюльпана» так много продюсеров. Не от хорошей жизни. Трудно снимать кино, когда имеешь дело с большим количеством партнеров. Неудобно. И для продюсеров, и для режиссера. Для всех должен быть хорош. На следующем про- екте я постараюсь работать максимум с двумя-тремя. «Тюльпан» получил множество фестивальных призов, его показали в сорока странах, но из-за разногласий между российскими продюсерами, из-за путаницы с правами фильм до сих пор так и не вышел у нас в прокат, не появился на легальных DVD-дисках. – Почему съемки тянулись так долго, случился какой-то форс- мажор? – Начнем с того, что снимали в глуши. До ближайшего города пятьсот километров. Всего заранее не предусмотришь. Любая на-

ности. Неожиданно, вдруг. Я очень ценю такую естественность. Когда у меня получается нечто подобное – вижу, делал кино не зря. Бергман, который снял не один десяток картин, признавал- ся: «Лишь в двух из них я смог прикоснуться к бессловесной тай- не: пластика персонажей была красноречивее текста». Работая над «Хлебным днем» и над «Счастьем», к «бессловесной тайне» я прикоснуться смог. В документальном кино этого непросто до- биться. Нужно найти такое явление, которое откроет возможность в обычных вещах увидеть глубинную суть, выйти в их осмыслении на новый, скажем так, метафизический уровень. – Вы сознательно избегаете харизматиков? – Это выходит само собой. Харизматичность не является для меня обязательной характеристикой персонажа. Важным и невероятно сложным опытом оказался фильм «В темноте» – кино о слепом человеке. Познакомившись с ним, я поду- мал: какой же странный старик, какой стран- ный характер. В столице таких чудаков про- сто не может быть! Вяжет авоськи, а потом на улице бесплатно их раздает. Он не сумас- шедший, просто совсем одинок, ему важно чувствовать, что он нужен людям. Но прохо- жие не хотят брать дармовые авоськи. Зачем им сетки – есть сумки и пластиковые пакеты. Сограждане попросту посылают его. Я захо- тел зафиксировать эту картину как уникаль- ный человеческий документ. Герою – за во- семьдесят, век его подходит к концу. Умрет – и такого человека больше не будет. Я увидел в нем живую метафору нашей «пластиковой» реаль- ности. В век пластика мы уже не ценим штучные вещи и самобыт- ных людей. Слепой старик, как и его авоськи, не интересен тол- пе. Невзрачный маленький человек. Как сделать кино про такого? Смогу ли преодолеть материал? Я принял творческий вызов. У ге- роя стертое выражение лица (слепые люди почти не выражают эмоций). Заурядная комната, обычная кошка, обыкновенный со- ветский интерьер. Нужно было найти во всем этом энергию. Как режиссер я работаю, прежде всего, с энергией, которая для меня намного важней ладно выстроенной картинки. Я должен ее уви- деть и уловить. А тут вроде бы энергии нет – все пустое. Нужно было поймать момент, когда пойдет энергетический импульс, за- фиксировать его и вбросить в экран. Профессиональная задача – на грани возможного. Работалось невероятно сложно: фильм сде- лан практически из ничего. – Ходит легенда о том, что денежный приз, полученный на одном из западных фестивалей, вы пустили не на покупку квартиры (в Москве у вас не было собственного жилья), а на съемки следующей картины. Поступок отчаянный, не может не вызывать уважения. – Примерно так все и случилось. Но живых денег у меня не было. За фильм «Счастье» я получил приз натурой. Не банковский чек – большое количество пленки. Новейший «Кодак», негатив невероятного качества. Я мог бы эту пленку продать, средств (по ценам конца девяностых) хватило бы на покупку квартиры. Но я все потратил на «Хлебный день». Снимали картину на «Кодаке», часть пленки пошла на бартер – на аренду хорошей камеры, на

106    ТАТLIN news 2|56|83  2010