TATLIN NEWS #51

Я всегда особенно усердно работаю с пространствами. Понятно, что вся программа распределяется целиком внутри зданий. А вот пространства между зданиями могут быть, а могут и не быть. Одна- ко это именно то, что делает архитектуру сильной. | I always try to work extra hard with the void. The solid is where the entire program goes. The void is something that could be there or it could not be there. But that’s what makes architecture strong.

но вы познакомились с Робертом Вентури, известным своими нападками на модер- низм. Он был очень близок с Каном, а так- же был его помощником в мастерской и в Пенсильванском университете. Расскажи- те о встречах с ним. – Так как мне не довелось работать с са- мим Каном, я пытался познакомиться с людь- ми, которые хорошо его знали. Иногда я фан- тазировал о том, какой выбор сделал бы сам Кан в той или иной ситуации, а иногда совето- вался с его учениками. Я неоднократно встре- чался с Вентури в том же самом ресторанчике, где он частенько бывал с Каном. Мне безумно нравилась выдающаяся книга Вентури «Слож- ности и противоречия в архитектуре». С тех пор как я открыл для себя его проекты и тек- сты, я не переставал внимательно следить за ним. Даже став независимым архитектором, я всегда размышлял над его критическими иде- ями. Я отношусь к Вентури как к художнику и историку, который рассказывает о своих иде- ях с помощью собственных зданий. Его рабо- ты меня всегда вдохновляли – не буквально его формы, а их резонанс и строгость. К со- жалению, его творчество не привлекает до- статочного внимания сегодняшней критики. Хотя, я думаю, оно заслуживает того. – Давайте поговорим об Испании. Счи- таете ли вы, что существует такое понятие,

был очень естественным. Постройки Кана обладают мистической силой и спокойстви- ем. Я полюбил эти произведения еще боль- ше, когда получил возможность их посетить. То же самое происходит с моими собственны- ми зданиями. Я имею в виду, что реальность добавляет эмпирическое измерение, которое фотографии передать не могут. Когда я рас- сматриваю здания Кана, я пытаюсь предста- вить, как он работал и играл с материалом, со сложными пространственными композици- ями, сплошными объемами и пространства- ми между ними. Я всегда особенно усердно работаю с пространствами. Понятно, что вся программа распределяется целиком внутри зданий. А вот пространства между здания- ми могут быть, а могут и не быть. Однако это именно то, что делает архитектуру сильной, а в его случае – великой. – Приведите пример того, как вы играе- те с пространствами. – Когда я начинаю создавать очередной проект, форма участка для меня не главное. Некоторые архитекторы подчиняют свои про- екты форме данного участка. Я же не ставлю перед собой такой задачи. Я знаю, чего хочу. Если определенная геометрия присутствует, я ею воспользуюсь. Но я не беспокоюсь о кон- кретных формах. – Вам не удалось встретиться с Каном,

Городская тюрьма, Менорка, Испания (2008). Макет: © Jes ú s Resino. Фото: © Sebasti á n Zapata Syro | Mah ó n Prison Center, SIEP, Menorca, Spain (2008). Model: © Jes ú s Resino. Photo: © Sebast iá n Zapata Syro

– You went to America to work for Louis Kahn, but made it to Philadelphia some months after his sudden death. What is it that attracted you to his architecture? – At that time, I think all students were the followers of Louis Kahn. He was immensely popular in the 1970s. Kahn was a sort of father figure for me. I trusted his words and his architecture fully. He was very convincing and his language was very natu- ral. His buildings possess a mystical and quiet power. I loved them in reality a lot more than on photographs. I feel the same about my own buildings. What I am trying to say is that real- ity gives you an experiential dimension that photographs can not possibly convey. When I look at Kahn’s work I try to imag- ine how he worked and how he played with materiality, solid and void, complex spatial possibilities… I always try to work extra hard with the void. The solid is where the entire program goes. The void is something that could be there or it could not be there. But that’s what makes architecture strong and in his case, great. – Can you give an example of how you play with the void? – When I start working on a particular project, the shape of the site is not very important. Some architects force their proj- ects to assume the shape of the site. I don’t care for a particu- lar geometry. I know what I want. If a particular geometry is there, I’ll take it. But I don’t worry about the shapes. – You did not meet Kahn, but you met Robert Venturi who is well-known for his attacks on Modernism. He was a very close associate of Kahn and his teaching assistant. Do you recall those meetings? – Since I couldn’t work for Kahn, I tried to connect with the people who knew him well. Sometimes I fantasized about how he would do things and sometimes I would consult his stu- dents. I met with Venturi many times at the same restaurant where he had frequent lunches with Kahn. His seminal book «Complexities and Contradictions in Architecture» fascinated me. Once I discovered Venturi, I always followed his work and writings. Even as an independent architect doing my own work, I would always think about his critical ideas and thoughts. I treat Venturi as an artist and as a historian who is telling sto- ries through his buildings. I am deeply inspired by his work – not literally by his forms and shapes but by the resonance and rigor. Unfortunately, I think his work does not get enough criti- cal attention that it deserves today. – Let’s talk about Spain. Do you think there is such a

Дом Тусон, Сарагоса, Испания (2004). Фото: © Å ke E:son Lindman | Casa Tucson, Zaragoza, Spain (2004). Photo: © Å ke E:son Lindman

ТАТLIN news 3|51|74  2009  71