TATLIN NEWS #43

таких, как, например, отсутствие экспрессии, ясность выразительных средств, свободная планировка, использование натуральных ма- териалов и, хотя и не всегда, включение эле- ментов фабричного производства. Именно послевоенному периоду в авс- трийской сакральной архитектуре посвяще- на выставка в венском архитектурном цен- тре. В конце сороковых годов ХХ века авс- трийские церкви стали котироваться во всей Европе как едва ли не выдающиеся примеры подобной архитектуры. Чтобы отметить вехи истории строительства «новой веры» или, во всяком случае, новой ее оболочки, в музее решили использовать диахронический под- ход, представив на суд публики макеты, сде- ланные руками студентов академии, каждый из которых характеризует определенный пе- риод в проектировании. Новый стиль в цер- квостроительстве Австрии берет свое нача- ло в 1957 году, когда был проведен конкурс на церковь прихода Св. Флорина, где на суд одновременно с базиликальной концепцией мастера старой школы Рудольфа Шварца был впервые представлен новый тип церковного здания – квадратный в плане, где централь- ное место занимал алтарь. В шестидесятые годы, с развитием более радикальных форм творчества этот иннова- ционный тип планировки получил различ- ные варианты трактовки, постепенно ухо- дя от сакрализации пространства в сторону прагматического понимания его как «пан- циря» пространства для развлечения масс. Такое понимание церкви в материалисти- ческом мире продолжалось вплоть до 90- х годов, когда общемировая архитектурная тенденция вновь оказалась восприимчивой к вопросам веры, с другой, правда, стороны. Как известно, постмодернизм требует «сбор- ной солянки» всех предшествующих стилей,

не стали исключениями и культовые здания: средневековые концепции, искания Баухау- за, бионика – все пошло впрок. Девяностые и нулевые годы представлены в экспозиции маловразумительными постройками, кото- рым, однако, были возвращены кампаниллы. Если экстраполировать ситуацию в россий- скую действительность, здесь все обстоит даже еще хуже – кампаниллы, как выясняет- ся, – это просто верх деликатности по срав- нению с тем, что происходит хотя бы даже в Екатеринбурге. Здесь в бизнес-центре, неда- леко от места, где еще не так давно сущест- вовал первый в городе гей-клуб, восстанав- ливают храм, снесенный при советской влас- ти во имя установки памятника Малышеву. Все можно понять – и стремление вернуть месту былую святость, и необходимость, воз- можно, в этом храме в центре города ввиду нехватки религиозных пространств. Нельзя понять одного – почему нужно было разру- шать какой-никакой сложившийся там ан- самбль (памятник окружал крохотный парк), какая такая необходимость могла заставить восстановить храм в «первозданном» виде? Ведь ясно же, что это не тот же самый храм, так почему было не сделать его более адек- ватным действительности? Что-то заставля- ет подозревать здесь лицемерие, возможно, тот факт, что истинно верующий стремится созидать, создавать новое, не искать «Золо- той век» в прошлом, а стремиться к приходу «Царства божьего» в будущем. Видимо, такие относительно неинтерес- ные проекты свидетельствуют об очеред- ном надвигающемся кризисе в проектирова- нии церквей. Ведь, как сказал Джио Понтии, «строительство церкви подобно строительс- тву религии, потому что возвращает послед- ней ее смысл». Какие, значит, символы, та- кая и вера. Ж.Б.

Символы веры Религиозная архитектура – тема щепе- тильная, на протяжении столетий, особенно в европейских странах, где наибольшее вли- яние имел католицизм, она не изменялась. Меньше изменений допускается, пожалуй, только в американских пригородных домах, которые похожи один на другой, как, собс- твенно, их жители. Коренные изменения в сакральных постройках появились только в начале ХХ века, когда к церквям стали от- носиться, с одной стороны, более утилитар- но именно с точки зрения архитектуры, а с другой стороны, задействовали механизмы современного проектирования для созда- ния нужного эффекта – аффекта. Конечно, в начале века, в момент торжества модер- низма, церкви, хотя это был и сложившийся архитектурный канон, подчинялись воле за- казчика и архитектора под нажимом пафоса прививки нового. А уж после второй миро- вой войны религиозная архитектура и вовсе перестала быть чем-то привилегированным, изменяясь в формах вместе со всеми типами построек: например, появился не свойствен- ный ей раньше мотив геометризма в интерь- ере и экстерьере – часто связующий элемент композиции. Церковные здания сбросили с себя все «украшения», выражая теперь свою необычность исключительно пластическими методами. Проблема, собственно, заключа- лась во внешней адекватности «домов гос- пода» требованиям времени и в необходи- мости этой адекватности. Австрийские архитекторы решали эту проблему в общем русле – усечение декора, изменение планировки. Однако было и не- сколько чисто австрийских особенностей –

34 ТАТЛИН_news №1(43)54_2008