Старый Петербург. Петропавловская крепость

— 70 — нас ставят между двух рядов, и мы выходим, через двор, на на бережную; тут является полувзвод кавалерии, казаки едут по сторонам, и все спускается на Неву. Помню, была лунная, морозная ночь; тишина нарушалась только шагами марширующих солдат и топотом казачьих лошадей. Кроме нас, тут были еще капитан военных топографов Свечнн, Цебриков и еще другие, кого не помню. Настроение наше, т.е. мое, брата. Дпвова, Боднско, было очень беззаботное, так что, когда нас ввели в Невские ворота Петропавловской крепости, у меня вы рвался стих: «На тяжкпх вереях ворота проскрииелп II песнь прощальную со светом нам пропели». Нас привели в дом коменданта и ввели в какуюто уединен ную комнату, при весьма слабом освещении. Мы взглянули друг на др\га и передали друг другу своп опасения, полагая, что нас привели сюда для пытки. Ожидание продолжалось недолго. Вдруг мы услышали стук деревяшки по лестнице, и перед нами явился генерал Сукин, комендант крепости. Он, сурово осмотрев всех нас, произнес: «Я имею высочайшее повеление принять вас и заключить в казематах». С этими словами является плацмайор Подушкин и с помощью нлацадъютанта разводит нас по разным направлениям, по разным казематам. Меня, брата, Боднско к Дпвова ввели в огромное под сводами помещение в лабораторном дворе с одним окном на Неву и огромною русскою печью в углу, на которой, как и на всех стенах, видна была полоса, указы вавшая, как высоко стояла вода во время паводненпя 1824 года. Когда сторож поставил зажженную лампадку, мы увидели тара канов, черных и красных, в таком количестве, что все почти стены были ими покрыты. Это нас привело в ужас, и будь тут заключен ктонибудь один, то эта обстановка должна бы была потрясти непривычного. Но нас было четверо молодых 20 лет них юношей, приятно убедившихся, что все члены их, после свидания с Сукиным, оказались целы, и потому мы стали приду мывать брустверы из соломы, которую прппес сторож для нашего ложа. Тут же была, конечно, поставлена кадка, значение которой объяснить неудобно. Несмотря на все впечатления, перечувствованные в этот день, мы спали крепко, и во все время нашего заключения вместе мы были беззаботно веселы. Для развлечения своего из хлеба мы сделали себе шахматы, на столе сделали клетки и играли в шахматы, в эту умную игру, с большим удовольствием. Из на шего окна, выходившего на Неву, мы посматривали на проезжаю щих по реке и набережной; Но это отрадное совокупное заклю чение с братом и друзьями товарищами скоро должно было пре­