Старый Петербург. Петропавловская крепость

— 60 — номерами комнаты, в которой содержались. Когда требовали кого в следственный комитет, то посылался плацадъютант крепости с бумагою о присылке № такогото. Посланный останавливался на мостике, передавал бумагу начальнику инвалидной команды, выходившему ему навстречу. Это бывало всегда поздним вечером или ночью. Арестанту надевали на голову черный капор и так вели в следственный комитет и снимали капор в самой комнате заседания комитета. Может быть, это было рассчитано для произ ведения эффекта. Но так как воровство в России вкрадется всюду, то и капоры были сшиты из такого редкого миткаля, что сквозь него можно было видеть все, как чрез сетку. * Тюремное здание равелина, по треугольной форме этого рода укреплений, было также треугольно. Внутренний дворик, имевший в каждой стороне треугольник по двадцати с небольшим шагов, был обращен в садик и, кроме дорожек вдоль стен, имел посре дине одну только дорожку против дверей. На правой руке этой дорожки была видна еще в мое время, в виде небольшой грядки, I могила княжны Таракановой, что и сделалось известным через меня. Я сообщил о том Михаилу Николаевичу Лонгинову, а он напечатал в «Русском Архиве». «Комнаты в тюремном здании были обыкновенные, окна боль шие и четыреугольные, не так, как нарисовано на известной картине Флавицкого «Смерть княжны Таракановой!, где окна представлены вверху овальными. Здание было одноэтажное и, следовательно, также ошибочно показано двухэтажным у Мель никова в его исследовании о княжне Таракановой. Окна имели, разумеется, снаружи железные решетки и были закрашены из вестью. Замки у дверей были обыкновенные, и потому не было слышно никогда того шума, который происходил в крепости от отодвигания и задвигания запоров, а как притом в коридорах были постланы толстые маты, то не было даже слышно шагов часовых. В дверях было маленькое отверстие со стеклом, чрез которое можно было наблюдать все, что делает арестант в ком нате. Отверстие это закрывалось снаружи клеенкой, которая при поднималась, когда надобно было часовому или коменданту загля нуть в комнату. Все печи топились и закрывались из коридора». Порядок в равелине был следующий: «время для вставания не определялось. Каждый вставал, когда хотел, но за этим наблю дали. Лишь только арестант встанет, не пройдет и десяти ми нут, как является комендант с большим числом сторожей. Пока один подает умываться, другие убирают комнату и приносят чай, если кому он полагается. Горячую воду, впрочем, приносят в чайнике, а самовара не подают. В это время комендант спра шивает о здоровье и ведет иногда и посторонний разговор, но только или об очень отвлеченных предметах, или об очень дав­