Старый Петербург. Петропавловская крепость

— 116 — время; сегодня или завтра, а может быть через три дня пли через три недели»... Благорасположенные посетители удаляются. А зашедший затем смотритель, скажет вам, что правила введены 6 лет тому назад и одобрены в новейшее время департаментом государственной полиции и что ни он, ни комендант не имеют права, чтолибо изменить... Но когда улягутся первые впечатления, когда успокоятся несколько взбудораженные нервы, начинаешь прислушиваться (говорит Панкратов ш ). Раздаются мерные монотонные шаги— чувство величайшей радости зальет всего: это, наверно, товарищи ходят... Я не один здесь... Мрачные думы проясняются, склеп становится как бы приветливее и теплей, и так сильно желание иметь поблизости, хоть через толстую глухую стену близкого человека. За этим чувством идет другое — скорее спросить, кто тут, перекинуться хоть несколькими словами, узнать, нет ли каких связей с живым миром. Тишина мертвая кругом, только по временам раздается тяже лый кашель то там, то тут. Воображение забегает вперед и ри сует бледное измученное лицо товарища. Попробуем стучать. Отворяется форточка, в ней показывается недовольная физионо мия Ирода,на которой с первогю взгляда читаешь: «Ага, попался».— «Стучать нельзя здесь, в карцер посажу!» И фортка вновь за хлопывается. С какой невероятной быстротой и ловкостью про делывал он все это! «Стучали очень тихо, повествует Волькенштейн» 182 ), и ста рались выбирать для этого самые подходящие моменты,—напри мер, время раздачи пищи, когда стража была занята своим делом. Но, разумеется, несмотря на все наши предосторожности, на& ловили на месте преступления, и в таких случаях происходили самые возмутительные сцены: начинали говорить «ты», приста вляли жандарма к дверному глазку, который колотил в дверь, как только слышал стук; начинались внушения: «это, мол, дет ская забава,—стыдно»; лишали книг, книги были, правда, все больше духовного содержания или какойнибудь хлам, но все же они были драгоценны для тех, кто не хотел без борьбы сойти с ума, наконец, надевали даже сумасшедшую рубаху. Буду рассказывать по порядку. Мы тоже старались сначала действовать убеждением; говорили,, что здесь все осужденные, а потому нет никакого смысла запре щать стук, доказывали, что та система, когда физически можно говорить, но приходится молчать по принуждению, равносильна пытке, и потому пусть не удивляются, что не встречают с нашей стороны послушания. Однако, эти наивные увещевания доиуска лнсь нами лишь на первое время; привезенным же ранее ника ких разговоров уже не полагалось. В случае стука обыкновенно­

Made with FlippingBook - Online catalogs