Старый Петербург. Петропавловская крепость

— 105 — за всякой мелочью, которую исполняли по его распоряжению унтерофицеры. Распределяют белье для арестантов — он с заме чательною тщательностью пересмотрит каждую вещь и переложит её на другое место. Раздают заключенным пищу — он с необыкно венным вниманием смотрит, как и куда ставят. День и ночь он проводил в коридорах — даже в праздники. Раз в утро Пасхи, на рассвете, часов в пять мы начали стучать, еще леяса в постели, надеясь, что в такой день не станут колотить в дверь, делать замечания и пр. Как вдруг — даже теперь не могу спокойно ­ вспомнить об этом — врывается Ирод с толпою унтерофицеров и кричит не своим голосом: «И в праздник они безобразничают! Перестанете ли когданибудь?» Был он большой любитель тиранить заключенного, и сколько это ему доставляло удовольствия. Так, например, выберет умыш ленно Рождество, чтобы дали арестантам новое немытое белье— очень грубое и колючее, а потом с сияющим видом спрашивает, что, ко іет? Между тем он мог бы повременить, потому что старое белье не бросалось, а после донашивалось. Вообще же он был чрезвычайно неразвитой человек и умственно, и нравственно». Поливанов, с своей стороны, приводит много характер ных черточек: «Трудно передать отталкивающее впечатление, какое производил Соколов. Это был мужчина высокого роста, лет 45 — 50, очень плотный и широкоплечий, почему и казался ниже, чем был на самом деле, с фигурой и ухватками, на поминавшими ие то мясника, не то гицеля. Его массивные руки с короткими и толстыми пальцами находились в постоянном движении, и только эта чисто иудейская жестикуляция и выдавала его происхождение: он был выкрестеврей, говор же его был чисто русский, солдатский. Донельзя было противно его бритое мясистое лицо с толстыми губами, рыжеватыми щетинистыми усами, с постоянным выражением тупого самодовольства или злобы. Особенно противны были глаза, выпуклые, неопределен ного цвета «бутылочного с искрой». Они напомнили мпе глаза крупных пресмыкающихся с застывшим в них выражением холод ной, тупой жестокости. Наглый, жестокий, бесчувственный, тупо умный и низкий, он служил без малейших колебаний и угрызений совести исполнителем самых гнусных приказаний высшего началь ства. Во время Крымской войны он был солдатом, и его взял к себе в денщики Потапов (бывший впоследствии шефом корпуса жандармов), а потом Соколов пошел в жандармы, но только в 1870 г. он был произведен в офицеры, благодаря протекции ' своего бывшего барина. Однако по своей неразвитости и мало грамотности употреблялся лишь на черную работу: возил аре стантов на допросы, дежурил в III отделении и присутствовал иногда на обысках, так как у него не только были исполнитель­