Старый Петербург. Адмиралтейский остров. Сад трудящихся

— 128 — грешном, чтобы оный мой грех от Господа Бога мне остави.іся в жизни сей и в будущем веце. Аминь». После совершения божественной литургии обер протопоп Ярмарковский составил надлежащий акт, который был подписан всем причтом п к которому Краснов «по безграмоте своей при ­ ложил крест». Правосудие было удовлетворено, и Красков, после почти годовой волокиты, был отпущен к себе домой, в Колтовскую, и надо думать перестал собирать и травы п коренья и хранить заговорные письма от грыжи и ломоты и от зубной боли 348 ). «Болеть зубами» в то время, в дни Петровы, было вообще очень неприятно и могло привести к совсем нежелательным последствиям. При Петре Великом постоянно были два набора хирургических инструментов, п сам император не раз делал операции. «Проезжая мимо дома купца Борст, — писал в своем дневнике Ф. В. Берхгольц 349 ), — герцог голштинский увидел сто ­ явший там перед крыльцом кабриолет императора и после узнал, что его величество уговорил наконец, г-жу Борст, одержимую водяною болезнею, позволить ему в этот день выпустить из нее воду. Государь будто бы употребил для этого род насилия и не мало гордился, что ему посчастливилось выпустить из больной более 12 Фунтов воды, тогда как при попытке какого-то английского оператора показалась только кровь. Императрица, говорят, сказала в шутку его величеству, что его за эту операцию следовало бы сделать доктором, на что он отвечал: пет, не х доктором, а хирургом, пожалуй. Тот же самый Берхгольц повествовал, что 350 ) «мне немало было хлопот с денщиком и Фаворитом императора Василием Петровичем, который в присутствии императорских принцесс и его королевского высочества схватил меня за руку и потащил в другую комнату, где я должен был с ним пить. Он страшно приставал, чтобы я решился позволить вырвать мне мои больные зубы». Но если Берхгольцу, видимо, удалось избегнуть операции, то ие так-то счастлива была жена камердинера Полубоярпнова, о которой рассказывает ІПтелни 8Sl ). «Эта жена была великая щеголиха, и Петр I вырвал весьма искусно один здоровый зуб, к чему приведен был ее мужем, который крайне досадовал на ее распутство. А сие случилось таким образом. Государь, нечаянно застав своего камердинера в передней погруженного в глубокую задумчивость, спросил его, что с ним сделалось, что он так печалится. «Ничего, — ответствовал он, — а печалюсь я о своей бедной жене, которая от непрестанной зубной болезип совсем почти изнемогает, однако ж никак не допускает у себя вырвать больной зуб», — «Я ее тотчас к сему уговорю, — сказал государь, —