Советская архитектура первой пятилетки

В.Э.ХАЗАНОВА

АРХИТЕКТУРА ПЕРВОЙ ПЯТИЛЕТКИ

От автора

5

I. Идеи города будущего во второй половине 20-х годов 19 2. Дискуссия о социалистичес ­ ком расселении 43 3. Проблемы создания новых социальных типов жилища и реконструкция быта 159 4. Социалистический город будущего — Москва 1945 — 1950 гг. 225 Заключение^ 323

Список сокращений

362

Указатель имен

367

В.Э.ХАЗАНОВА

СОВЕТСКАЯ АРХИТЕКТУРА ПЕРВОЙ ПЯТИЛЕТКИ ПРОБЛЕМЫ ГОРОДА БУДУЩЕГО

19 8 0 ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» • МОСКВА

Ответственный редактор доктор исторических наук О. А. ТПВИДКОВСКИЙ

© Издаі'ельство «Наука», 1980 г.

_ 4 Q7 Х п/ ., ~ ёй-Б397-43-79. 4902030000.

ОТ АВТОРА

Ничто так не затрудняет сейчас глубокое изучение со­ ветской архитектуры, как отсутствие строго документи ­ рованной ее истории. Предлагаемая книга — попытка сде ­ лать еще один шаг, приближающий к этому. Документы в данном случае — материалы архитектурной печати вто ­ рой половины 20-х — начала 30-х годов. В совсем малой мере привлекаются архивные источники, хотя в процессе подготовки книги автор ознакомился со многими из них *. Об архитектурной периодике в годы первой пятилетки будут еще написаны специальные исследования. Сейчас же важно сказать о том, что она настолько полно отра ­ зила архитектурную жизнь тех лет, ее размах, темп, ее подлинное содержание, что вскоре после начала работы в архивохранилищах оказалось: главные знания об архи ­ тектуре 20 — 30-х годов возможно получить, лишь тща ­ тельно изучив то, что принято называть «литературными источниками», и только вслед за этим должна последо ­ вать работа в государственных и частных архивах 2 . Изу ­ чая градостроительные идеи первой пятилетки, автору приходилось «вглядываться в очевидное», вспоминать уже хорошо известное. Ни привлекаемые свидетельства печа ­ ти тех лет, ни упоминаемые архитектурные проекты не могут поразить читателя своей труднодоступностью. Од ­ нако происходит парадоксальное: все они, как правило, оказываются малоизученными, несмотря на то, что боль ­ шинство из них давно уже введено в архитектурную науку и много десятилетий публикуется на страницах и самых популярных, и самых редких архитектурных изда ­ ний во всем мире. Автор каждого монографического исследования спешит предупредить читателей о том, что он не претендует на полную исчерпанность темы. Когда речь идет о такой многогранной деятельности, как архитектурное воплоще ­ ние теорий расселения, оговорка эта тем более необхо-

6

От автора

дима. Но вместо обычного перечисления того, о чем не говорится в этой книге, хочется привлечь внимание к кругу тех важных проблем, без серьезной разработки ко ­ торых не может быть создана в будущем достоверная история советской архитектуры периода первой пятилет ­ ки. Архитектуроведы сейчас, очевидно, могут попытаться . правильно назвать их. Несколько перефразируя слова Райта, можно сказать, что не только для решения, но даже и для определения этих проблем недостаточно од ­ ной интуиции — необходимы основательные знания. На ­ дежды на успех в этой будущей работе прямо связаны с примечательным для нашего времени содружеством раз ­ личных наук. Одна из таких серьезнейших проблем, изучение которой не терпит более никакого промедления, касается оценки градостроительных теорий 20^30-х годов с точки зрения марксистской методологии научного предвидения 3 . Преж ­ де всего здесь необходимо определить уровень конкрет ­ ных знаний теоретиков и практиков 20 — 30-х годов в об ­ ласти марксистской философской и социологической на ­ уки, связанной с проблемой расселения. Сейчас возможно лишь довольно точно перечислить труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, которые были основополагаю ­ щими для создателей градостроительных концепций 4 . Ког ­ да говорилось о роли крупных городов в развитии об ­ щества, а также о кризисе больших городов и невоз ­ можности решить жилищный вопрос в них, привлекались труды Ф. Энгельса: «Положение рабочего класса в Анг ­ лии» и «К жилищному вопросу», первый том «Капитала» К. Маркса; составляя проекты, целью которых было унич ­ тожение противоположности между городом и деревней, основывались на произведениях К. Маркса и Ф. Энгель ­ са: «Немецкая идеология», «Манифест Коммунистической партии», на трудах Ф. Энгельса: «К жилищному вопро ­ су», «Анти-Дюринг», на трудах В. И. Ленина: «Карл Маркс», «К характеристике экономического романтизма», «Аграрный вопрос и „критики 11 Маркса», «Странички из дневника»; стремясь к определению темпов и условий для осуществления всего задуманного, изучали труд К. Маркса «К критике политической экономии»; когда речь шла о гармоническом развитии личности человека будущего коммунистического общества и связанной с этим работе по перестройке всего быта трудящихся, по осво ­

От автора

7

бождению женщин-работниц от тягот быта, — последние статьи и выступления В. И. Ленина: «Великий почин», речь на пленуме Московского Совета (20 ноября 1922 г.), проект программы Союза коммунистов Ф. Энгельса «Прин ­ ципы коммунизма», изучали труд К. Маркса и Ф. Эн ­ гельса «Немецкая идеология» 5 . Однако установление важнейших источников марксистской науки, принципам которой следовали и создатели советских градостроитель ­ ных теорий 20 — 30-х годов и формулировки известного постановления ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта» (16 мая 1930 г.) и Резолюции Пленума ЦК ВКП(б) «О московском городском хозяйстве и о развитии город ­ ского хозяйства СССР» (15 июня 1931 г.), осудивших многие тезисы градостроительных концепций 1929 — 1930 гг., лишь самая первая ступень в научном осмыс ­ лении всего известного нам сейчас о философских осно ­ вах градостроительно-социологических доктрин, о понима ­ нии в них тенденций развития личности, семьи, брака, воспитания детей, отношения к труду, свободному време ­ ни и т. и. Глубоко осветить их могут только философы, социологи, экономисты, специалисты по социальной пси ­ хологии. Но основанием для таких суждений всегда бу ­ дут труды историков советской архитектуры. Авторы гра ­ достроительных концепций 20 — 30-х годов и размышляв ­ шие над ними современники нередко говорили о связях этих теорий и сочинений социалистов-утопистов прош ­ лого. Все они справедливо ощущали себя наследниками, вопло ­ щающими те их лозунги об уничтожении противополож ­ ности между физическим и умственным трудом, между городом и деревней, о планировании и управлении про ­ изводством, которые были названы К. Марксом и Ф. Эн ­ гельсом «зародышами гениальных идей» 6 . Однако неред ­ ко при этом не делалось различий между подлинно на ­ учными прогрессивными тенденциями в утопическом социализме и отнюдь не плодотворными идеями тех позд ­ них сочинений в жанре утопий, суть которых составляло компромиссное реформаторство, как основанное на пре ­ увеличении роли воспитания, просветительства и законо ­ дательства, так и возлагавшее слишком серьезные на ­ дежды на небывалый прогресс техники, якобы способный в корне изменить мир. Поэтому некоторые приверженцы весьма разных представлений о путях дальнейшего раз ­

8

От автора

вития советского градостроительства с удивляющей бес ­ страстностью вспоминали и идеи нового расселения Т. Мора, и замыслы создания насыщенной искусством архитектурной среды будущего Т. Кампанеллы, и мысли Л. Сен-Симона о роли науки в организации социалисти ­ ческого общества, и знаменитый проект структуры нового типа жилища для всего мира, предложенный Ш. Фурье, не смущаясь его жестким нормативизмом, и практический опыт Р. Оуэна, пытавшегося создать образцовые поселки, где рационализированные жилые дома для рабочих и слу ­ жащих сочетались с детскими домами, столовыми, клуба ­ ми. Иногда они некритически воспринимали элементы ли ­ беральных воззрений буржуазных утопистов типа Т. Фритча, Э. Говарда и их менее известных единомыш ­ ленников, веривших в преобразование жизни устройством «городов-садов», часто их внимание было занято поздни ­ ми «просветительскими утопиями» Г. Уэллса. Почти всем недоставало критического взгляда на деятельность тех, кто, конструируя «третью действительность» — грядущее, стремился к созданию неких универсальных схем, пред ­ писывавших застывшие формы обществу будущего. Это особенно касалось ряда утопистов конца XIX — начала XX в., сочинения которых все более окрашивались не столько мыслями о будущем социально-политическом устройстве общества, сколько прогнозами научно-техниче ­ ского прогресса. Теоретики градостроительства 20 — 30-х годов, изучавшие историю социалистических идей в ходе создания собственных деклараций, не всегда могли прео ­ долеть представления об уравнительности и всеобщем ас ­ кетизме при социализме и коммунизме, которые были свойственны взглядам эпигонов учения великих социа ­ листов-утопистов. Это касается некоторых направлений мелкобуржуазного социализма, «казарменного коммуниз ­ ма» и тому подобных течений, которые ошибочно трак ­ товали переходный период на пути к коммунизму как конечную цель общественных преобразований, а не как необходимое промежуточное звено в развитии обще ­ ства. Так возникало догматическое отношение к социалисти ­ ческому идеалу и мелочная регламентация всего буду ­ щего образа жизнп, которыми явно грешат архитектур ­ ные теории рубежа 20 — 30-х годов 7 . Авторы их не всег ­ да глубоко изучали отечественное наследие: социальные

От автора

утопии М. Петрашевского и его последователей, идеи единства среды и личности А. Герцена, его критику урав ­ нительности в утопиях нового времени, об «утопическом социализме» Н. Чернышевского часто вспоминали, всерьез ничего не анализируя. Между тем сопоставление социально-утопических романов второй половины XIX — начала XX в. обнаруживает в «Что делать?» Н. Чернышевского предвосхищение того, что в западноевропейской литературе возникло десятиле ­ тия спустя 8 . В романе-предвидении Н. Чернышевского архитектуроведу интересны и яркие приметы процесса урбанизации в 50 — 60-е годы XIX в., и мысли о преоб ­ разованной человеком природе в коммунистической Рос ­ сии, и видение грандиозных общественных сооружений — храмов культуры и жилых зданий с «выгодностью обще ­ жития», в которых угадываются прямые прототипы архитектурных замыслов позднего времени. Но, может быть, самым важным для многих поколений, размышляв ­ ших над будущим переустройством жизни, был историче ­ ский оптимизм Н. Чернышевского, и сегодня все еще явно противостоящий и слащавым картинам всеобщего благо ­ денствия, и мрачности технократического рая в утопи ­ ческих сочинениях, издававшихся начиная с последней трети прошлого века. Будущий взлет инженерного ис ­ кусства для Чернышевского был не целью, а лишь сред ­ ством для воплощения гуманистических идеалов. Совет ­ ских градостроителей 20 — 30-х годов роман этот мог при ­ влечь более всего верой в будущую эпоху человеческого счастья, которую создаст «деятельный, живой, веселый народ, — народ, вся жизнь которого светла и изящна» 9 , потому что она подчинена идеям братского общежития, родства по духу, преодоления одиночества. Сейчас воз ­ никло очевидное нарушение последовательности изучения проблемы научного предвидения в русском градострои ­ тельстве. Она только недавно стала занимать тех, кто ис ­ следует и жилую архитектуру дореволюционной России 1 °. Пока некоторые истоки архитектурно-социальных концеп ­ ций 20 — 30-х годов менее всего связывают с архитекту ­ рой и тем более художественной культурой России вто ­ рой половины XIX — начала XX в. Это более серьезное упущение для изучения советского градостроительства, чем может показаться. Вспомним: концепции расселения 20 — 30-х годов впервые были выдвинуты не архитектора ­

От автора

ми, а философами, социологами, экономистами, были под ­ держаны государственными и общественными деятелями, литераторами, учеными. Все они воспитаны и идеями рус ­ ского социального утопизма, от которого старших из них отделяло всего лишь два-три десятилетия “ . Все они должны были преодолеть отношение к урбанизации, в ко ­ торой и в начале девятисотых годов все еще видели лишь разрушительную силу и продолжали предавать проклятию самое понятие «город», когда уже происходило становле ­ ние архитектуры массовой застройки и внимание всех давно было перенесено именно на город. При непосредственном сотрудничестве с теми, кто изучает социальную психологию, архитектуроведы должны будут исследовать градостроительные теории 20 — 30-х годов в аспекте общей концепции человека, выдвинутой в то вре ­ мя. Формирование всесторонне развитой личности, не знающей одиночества, чувство защищенности, пробуждае ­ мое лозунгами коллективизма, радость человеческого об ­ щения все это было положено в основание докт ­ рин градостроителей в годы первой пятилетки. Они раз ­ вивали ведущие, но еще не столь ярко выраженные идеи архитекторов и ученых первых лет Октября. Годы первой пятилетки придали им грандиозный масштаб, веру в претворение всех проектов будущего, окрасили их тем «социальным оптимизмом», без которого невозможно пред ­ ставить целую эпоху. В кооперативном жилищном строи ­ тельстве, в концепциях города-сада, в проектах жилых «кварталов-комплексов», в первых «бытовых коммунах» — во всем этом наследии первых послереволюционных лет теперь увидели самое главное: открытость взаимопомощи, соседского общения. В архитектурных программах следо ­ вали прямому толкованию слова «общаться» — «быть за ­ одно», «делиться сообща»; слова «общество» — «собрание людей, товарищески, братски связанных». «Соседское об­ щение» в замыслах градостроителей соединилось с «обще ­ нием на производстве» — возникли дома-коммуны, квар ­ талы-коммуны, в которых вблизи заводов-комбинатов, совхозов — сельскохозяйственных фабрик и мощных элек ­ тростанций должны были жить люди, возводившие, а по ­ том работавшие на этих предприятиях социалистической индустрии. И далее — вершина человеческой общности — «город-дом» — соцгород 20 — 30-х годов. Без знания этой четко продуманной организации человеческого общения,

От автора

J j

определившего «иерархическую систему» структуры совет ­ ских городов будущего, нельзя понять ни достижений гра ­ достроителей 20 — 30-х годов, ни причин их заблуждений — ведь главные из них были часто, помимо желания авто ­ ров, подобны проповедям уравнительного сообщества и жесткой регламентации всей жизни. Глубокий анализ всех этих исходных постулатов про ­ грамм и проектов тех лет может избавить нас от неко ­ торой высокомерной снисходительности и даже иронии к прекраснодушию авторов этих замыслов, устремленных в будущее. К тому, что относится к «опережающему отра ­ жению действительности». Оценить многотрудность ста ­ новления всего нового в градостроительстве эпохи первой пятилетки невозможно, если не помнить о том, что это было творчество, у которого не было ни прямых прототи ­ пов, ни даже прообразов. Этому не мог помочь ни опыт осуществленных к тому времени «колоний — коммун», «общин», созданных социалистами — утопистами минув ­ шего и наступившего века, которых во всем мире насчи ­ тывалось немногим более десятка. Чуждыми оказались градостроительные эксперименты недавнего прошлого, свя ­ занные с идеями асоциальности буржуазных утопистов — несколько пригородных «поселков — садов», сооруженных стараниями благотворителей, «дома гостиничного типа» и городские кварталы, в которых жили семьи средних чи ­ новников и высокооплачиваемых рабочих (в них — не ­ большие магавины, библиотеки-читальни, «детские очаги», спортивные площадки). В 1917 — 1925 гг. полезная буд ­ ничность этих немногочисленных жилых сооружений и комплексов, более всего отразивших острейшие противо ­ речия в России кануна революции, была преобразована в проектах «рабочих поселков-садов», «рабочих домов- общежитий» и первых малоэтажных «домов-коммун», «коммунальных домов». На рубеже 20 — 30-х годов все эти замыслы справедливо были отнесены к важному, но прой ­ денному уже этапу развития советской архитектуры. «Соцгород», многоэтажный «жилой комбинат» — комму ­ на, единая цепь «городских парков культуры и отдыха» были совершенно новыми типами архитектуры, впервые вводившимися в зодчество мира. Отсюда — необходимость новых методов исследования проблемы преемственности и новаторства в градостроительстве первого советского .пятнадцатилетия, применения совершенно новых критери ­

От автора

ев оценок. Это поможет установить правильные соотноше ­ ния его и с наследием отечественного градостроительства рубежа веков, и, что еще важнее, с зарубежной архитек ­ турой XX в. 12 Здесь были названы лишь главные аспекты изучения со ­ ветского градостроительства 20 — 30-х годов, без исследо ­ вания которых невозможно воссоздание истории советской архитектуры в годы первой пятилетки. Можно указать и на проблемы сопутствующие, но столь же важные для суждения об этом периоде. Об одной из них следует ска ­ зать особо. Это поиски путей сотрудничества всех видов искусств в градостроительстве — и изобразительных, и те ­ атрально-музыкальных, и становившегося все более попу ­ лярным кинематографа, и литературы. Цель — создание нового образа социалистического города, непосредственно связанное со сложением эстетического идеала в совет ­ ском градостроительстве всего послеоктябрьского пятнад ­ цатилетия. Одним словом, на современном этапе изучения истории советской архитектуры 1917 — 1932 гг. науковедчески куль ­ турологический аспект исследований процесса развития советского градостроительства представляется бесспорным. В круг всех этих важнейших проблем читатель будет в той или иной мере введен в главах книги, посвященных градостроительной дискуссии о социалистическом рассе ­ лении 1929 — 1930 гг., сложению новых социальных типов жилища и реконструкции быта, замыслам преобразования Москвы в социалистический город середины XX в., обще ­ ственный центр которого, воплотив градостроительные идеалы целой эпохи, должен был символизировать этот 1 Велась работа над фондами Центрального государственного ар ­ хива Октябрьской революции и социалистического строительства СССР, Центрального государственного архива народного хозяй ­ ства СССР, Центрального архива литературы и искусства СССР, Московского областного государственного архива Октябрьской Революции и социалистического строительства, Московского Го ­ родского инженерно-технического архива, Государственного ар ­ хива кинофотодокументов СССР; в экспозиции и фондах Госу ­ дарственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева. 2 Точка зрения автора на правомерность приравнивания сведе ­ ний из материалов периодической печати к архивным йсточни- будущий город. ПРИМЕЧАНИЯ

От автора

кам была доложена на заседании Архитектурной секции ѴІГ Международного конгресса архивов в Москве (1972 Г.). В работе над книгой также широко были использованы мате ­ риалы центральной печати и общественно-политических жур ­ налов. 3 Уже появились публикации на эту тему: Айзенберг И., Рабино ­ вич В. Некоторые вопросы градостроительства и архитектуры В трудах классиков марксизма. М., 1960; Бочаров Ю., Рабино ­ вич В. Некоторые вопросы градостроительства в трудах В. И. Ле ­ нина. — Советская архитектура, 1970, № 19; Соколов Н. Две встречи. — Советская архитектура, 1970, № 19; Смоляр И. В. И. Ленин о развитии городов при социализме. — В кп.: Смоляр И. Развитие социалистических городов. М., 1970; Иконников А. Идеи В. И. Ленина и творческая направленность советской ар ­ хитектуры. — В кн.: Советская архитектура сегодня и завтра (проблемы и перспективы). М., 1971; Рабинович В. Марксизм- ленинизм и тенденции развития жилища будущего. — В кн.: Перспективы развития жилища в СССР. М., 1975; и др. 4 При этом справедливость требует точно установить самый пере ­ чень доступных им в те годы источников в наследии К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Этому может отчасти помочь изда ­ ние: Коммунистическая академия, Институт экономики. Город ­ ское строительство: Марксистско-ленинская хрестоматия. М., 1934. 5 Часто, однако, эти ссылки поражают неточностью и даже коры ­ стной недобросовестностью цитирования, что следует учитывать при изучении всей полемики. Нам представляется целесообразным привести здесь основ ­ ные положения классиков марксизма-ленинизма, представляв ­ шие собой арсенал основных доводов в ходе дискуссии о социа ­ листическом расселении в 1929 — 1930 гг. «Без больших городов, без того толчка, который они дают развитию общественного сознания, рабочие далеко не так про ­ двинулись бы вперед, как они это сделали. К тому же большие города положили конец последним следам патриархальных от ­ ношений между рабочим и работодателем, чему содействовала также крупная промышленность путем увеличения числа ра ­ бочих, находящихся в зависимости от одного буржуа». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 354 — 355). «В пределах коммунистического общества — единственного общества, где самобытное и свободное развитие индивидов пере ­ стает быть фразой, — это развитие обусловливается именно связью индивидов, связью, заключающейся отчасти в экономи ­ ческих предпосылках, отчасти в необходимой солидарности сво ­ бодного развития всех и, наконец, в универсальном характере деятельности индивидов на основе имеющихся производитель ­ ных сил. Дело идет здесь, следовательно, об индивидах на опре ­ деленной исторической ступени развития, а отнюдь не о любых случайных индивидах, не говоря уже о неизбежной коммуни ­ стической революции, которая сама есть общее условие их сво ­ бодного развития». (Маркс И., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 441). «Буржуазия подчинила деревню господству города. Она со ­ здала огромные города, в высокой степени увеличила Числен ­ ность городского населения по сравнению с сельским и вырвала

От автора

таким образом значительную часть населения из идиотизма де ­ ревенской жизни» {Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 428). «...9. Соединение земледелия с промышленностью, Содей ­ ствие постепенному устранению различия между городом и де ­ ревней». [Из примечания ред.: В издании 1848 г. — «противо ­ положности между городом и деревней». В издании 1872 г. и в последующих немецких изданиях слово «противоположности» было заменено словом «различия». В английском издании 1888 г. вместо слов «содействие постепенному устранению различия между городом и деревней напечатано: «постепенное устранение различия между городом и деревней путем более равномерного распределения населения по всей стране»]. {Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 447). «... 8) Воспитание всех детей с того мвмента, как они могут обходиться без материнского ухода, в государственных учрежде ­ ниях и на государственный счет. Соединение воспитания с фаб ­ ричным трудом. 9) Сооружение больших дворцов в национальных владе ­ ниях, в качестве общих жилищ для коммун граждан, которые будут заниматься промышленностью, сельским хозяйством и соединять преимущества городского и сельского образа жизни, не страдая от их односторонности и недостатков. 10) Разрушение всех нездоровых и плохо построенных жи ­ лищ и кварталов в городах... Все эти мероприятия нельзя, разумеется, провести в один прием, но одно из них повлечет за собой другое». {Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 333). «Итак, буржуазное решение жилищного вопроса заведомо потерпело крушение, наткнувшись на противоположность меж ­ ду городом и деревней. И здесь мы подошли к центральному пункту вопроса. Жилищный вопрос может быть разрешен лишь тогда, когда общество будет преобразовано уже настолько, что можно было приступить к уничтожению противоположности между городом и деревней, противоположности, доведенной до крайности в современном капиталистическом обществе. Капита ­ листическое общество не только не способно уничтожить эту противоположность, но вынуждено, наоборот, с каждым днем все больше ее обострять. Зато уже первые социалисты — утописты современности — Оуэн и Фурье — правильно поняли это. В их образцовых строениях не существует больше противо ­ положности между городом и деревней. Здесь, стало быть, нали ­ цо как раз обратное тому, что утверждает г-н Закс: не решение жилищного вопроса приводит вместе с тем к разрешению со ­ циального вопроса, а лишь благодаря решению социального вопроса, то есть благодаря уничтожению капиталистического способа производства, становится вместе с тем возможным раз ­ решение жилищного вопроса. Стремиться решить жилищный вопрос, сохраняя современные крупные города, — бессмыслица. Но современные крупные города будут устранены только с унич ­ тожением капиталистического способа производства, а как толь ­ ко начнется это уничтожение. — вопрос встанет уже не о том, чтобы предоставить каждому рабочему домик в неотъемлемую собственность, а о делах совсем иного рода». {Маркс К., Эн­ гельс Ф. Соч., т. 18, с. 238 — 239).

От автора

\ «Уничтожение противоположности между городом и дерев ­ ней не в большей и не в меньшей степени утопично, чем унич ­ тожение противоположности между капиталистами и наемными рабочими. Оно с каждым днем все более становится практиче ­ ским требованием как промышленного, так и сельскохозяйст ­ венного производства... Только возможно более равномерное рас ­ пределение населения по всей стране, только тесная внутренняя связь промышленного и земледельческого производства наряду с необходимым для этого расширением средств сообщения, — конечно, при условии уничтожения капиталистического способа производства, — в состоянии вырвать сельское население из изо ­ лированности и отупения, в которых оно почти неизменно про ­ зябает в течение тысячелетий. Утверждать, что освобождение людей от цепей, выкованных их историческим прошлым, будет полным лишь тогда, когда будет уничтожена противоположность между городом и деревней, — вовсе не является утопией; утопия возникает лишь тогда, когда пытаются, «исходя из существую ­ щих отношений», предуказать форму, в которой должна быть разрешена та или иная противоположность, присущая сущест ­ вующему обществу». {Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 276, 277). «Только общество, способное установить гармоническое со ­ четание своих производительных сил по единому общему плану, может позволить промышленности разместиться по всей етранѳ так, как это наиболее удобно для ее развития и сохранения, а также и для развития прочих элементов производства. Таким образом, уничтожение противоположности между го­ родом и деревней не только возможно, — оно стало прямой не ­ обходимостью для самого промышленного производства, как и для производства сельскохозяйственного, и, сверх того, оно не ­ обходимо в интересах общественной гигиены. Только путем слияния города и деревни можно устранить нынешнее отравле ­ ние воздуха, воды и почвы... Следовательно, уничтожение разрыва между городом и де ­ ревней не представляет собой утопию также и с той стороны, с которой условием его является возможно более равномерное распределение крупной промышленности по всей стране. Прав ­ да, в лице крупных городов цивилизация оставила нам такое наследие, избавиться от которого будет стоить много времени и усилий. Но они должны быть устранены — и будут устранены, хотя бы это был очень продолжительный процесс». {Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 20, с. 307 — 308). «Отделение города от деревни, противоположность между ними и эксплуатация деревни городом — эти повсеместные спут ­ ники развивающегося капитализма - составляют необходимый П Р°ДУ КТ преобладания «торгового богатства» (употребляя выра ­ жение Сисмонди) над «богатством земельным» (сельскохозяйстт венным) . Поэтому преобладание города над деревней (и в эко ­ номическом, и в политическом, и в интеллектуальном, и во всех других отношениях) составляет общее и неизбежное явление всех стран с товарным производством и капитализмом, в том числе и России: оплакивать это явление могут только сенти ­ ментальные романтики. Научная теория указывает, напротив, ту прогрессивную сторону, которую вносит в это противоречие

1 £

От автора

крупный промышленный капитал. «Вместе с постоянно расту ­ щим перевесом городского населения, которое скопляет капита ­ листическое производство в крупных центрах, оно накопляет историческую силу движения общества вперед...» (Маркс К. Капитал, т. 1. М., 1955, с. 509. — В. X.). Если преобладание города необходимо, то только привлечение населения в городѣ может парализовать (и действительно, как доказывает история, пара ­ лизует) односторонний характер этого преобладания. Если город выделяет себя необходимо в привилегированное положение, оставляя деревню подчиненной, неразвитой, беспомощной и за ­ битой, то только приток деревенского населения в города, только это смешение и слияние земледельческого и неземледелъческого населения может поднять сельское население из его беспомощ ­ ности. Поэтому в ответ на реакционные жалобы и сетования романтиков новейшая теория указывает на то, как именно это сближение условий жизни земледельческого и неземледельческо ­ го населения создает условия для устранения противоположно ­ сти между городом и деревней». (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 2, с. 223 — 224). «Что социал-демократы умеют ценить историческую заслугу великих центров энергии и культуры, это они доказывают своей непримиримой борьбой против всего, что прикрепляет к месту население вообще, крестьян и сельских рабочих в частности. И поэтому их, в отличие от критиков, не поймает на удочку ни один аграрий, стремящийся доставить «мужичку» зимние, «заработки». Но решительное признание прогрессивности боль ­ ших городов в капиталистическом обществе нисколько не ме ­ шает нам включать в свой идеал (и в свою программу дейст ­ вий, ибо неосуществимые идеалы мы представляем гг. Струве и Бердяевым) уничтожение противоположности между городом и деревней. Неправда, что это равносильно отказу от сокровищ науки и искусства. Как раз наоборот: это необходимо для того, чтобы сделать эти сокровища доступными всему народу, чтобы уничтожить ту отчужденность от культуры миллионов деревен ­ ского населения, которую Маркс так метко назвал «идиотизмом деревенской жизни». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 428. — В. X.) . И в настоящее время, когда возможна передача электри ­ ческой энергии на расстояние, когда техника транспорта повы ­ силась настолько, что можно при меньших (против тепереш ­ них) издержках перевозить пассажиров с быстротой свыше 200 верст в час, — нет ровно никаких технических препятствий тому, чтобы сокровищами науки и искусства, веками скоплен ­ ными в немногих центрах, пользовалось псе население, разме ­ щенное более или менее равномерно по всей стране. И если ничто не мешает уничтожению противоположности между городом и деревней (причем следует, конечно, представ ­ лять себе это уничтожение не в форме одного акта, а в форме целого ряда мер) , то требует его отнюдь не одно только «эсте ­ тическое чувство». В больших городах люди задыхаются, по вы ­ ражению Энгельса, в своем собственном навозе, и периодически все, кто могут, бегут из города в поисках н+і свежим воздухом и чистой водой. (Маркс К., Энгельс Ф,- Собр-.соч., т. 18, с. 276. — В. X.) . Промышленность тоще расселяется по стране, ибо и ей нужна чистая вода. Эксплуатация водопадов, каналов и рек для

От автора

получения электрической энергии даст новый толчок этому «рас ­ сеянию промышленности». (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 5, с. 150 — -151). «Капитализм окончательно разрывает связь земледелия с промышленностью, но в то же время своим высшим развитием он готовит новые элементы этой связи, соединения промыш ­ ленности с земледелием на почве сознательного приложения науки и комбинации коллективного труда, нового расселения человечества (с уничтожением как деревенской заброшенности, оторванности от мира, одичалости, так и противоестественного скопления гигантских масс в больших городах) ». (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 74). «Женщина продолжает оставаться домашней рабыней, не ­ смотря на все освободительные законы, ибо ее давит, душит, отупляет, принижает мелкое домашнее хозяйство, приковывая ее к кухне и к детской, расхищая ее труд работою до дикости непроизводительною, мелочною, изнервливающею, отупляющею, забивающею. Настоящее освобождение женщины, настоящий коммунизм начнется только там и тогда, где и когда начнется массовая борьба (руководимая владеющим государственной властью пролетариатом) против этого мелкого домашнего хозяй ­ ства, или, вернее, массовая перестройка его в крупное социали ­ стическое хозяйство. Достаточно ли внимания уделяем мы на практике этому вопросу, который теоретически бесспорен для каждого комму ­ ниста? Конечно, нет. Достаточно ли заботливо относимся мы к росткам коммунизма, уже теперь имеющимся в этой области? Еще раз, нет и нет. Общественные столовые, ясли, детские сады — вот образчики этих ростков, вот те простые, будничные, ничего пышного, велеречивого, торжественного не предполагаю ­ щие средства, которые на деле способны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее неравенство с мужчиной, по ее роли в общественном производстве и обще­ ственной жизни». (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 39, с. 24). «Город давал деревне при капитализме то, что ее развра ­ щало политически, экономически, нравственно, физически и т. и. Город у нас само собой начинает давать деревне прямо обрат ­ ное. Но все это делается именно само собою, стихийно, и все это может быть усилено (а затем и увеличено во сто крат) внесением сознания, планомерности и систематичности в этой работе. Мы только тогда начнем двигаться вперед (а тогда мы нач ­ нем наверняка двигаться во сто крат быстрее), когда подверг ­ нем изучению этот вопрос, будем основывать всевозможные объединения рабочих — избегая всемерно их бюрократизации — для того, чтобы поставить этот вопрос, обсудить его и претво ­ рить его в дело. (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 367 — 368). 6 Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 19, с. 194. 7 Интерес к истории идей социализма ■ был особенно заметен в те годы. Был издан рид трудов на эту тем-/. Среди них, например: Предшественв ики сюврйЛенногсг ‘ социализма в отрывках из их произведений (Сост. В. Волгин), М-.'Л; 1928, ч. 1; Волгин В. История социалнетических идей. М,; Л., 1928 — 1931, ч. 1; П. Мь-

От автора

толянский С. Проблемы градостроительства в социальных утопиях. — Революция и культура, 1930, № 4; О «социальных и научно-технических утопиях» 20-х годов. — Жизнь И техника будущего. М., 1928. См. также: Волгин В. Наследие утопического социализма. — История социалистических учений. М., 1962; Бес ­ тужев И. Развитие представлений о будущем человечестве в до- марксовой общественной мысли. — Вопросы истории, 1966, №11. ’ Этому посвящена статья Л. Юрьевой «Прозрения будущего (со ­ циально-утопический роман конца XIX — начала XX в.) » в кн.: Идеи социализма и литературный процесс на рубеже XIX — XX вв. М., 1977. Автор приводит типологический анализ пяти известнейших романов: «Что делать?» Н. Чернышевского, «Вести ниоткуда» У. Морриса, «Труд», Э. Золя, «На белом камне» А. Франса, «Железная пята» Д. Лондона. 9 Чернышевский И. Что делать? М., 1956, с. 374. Попутно заме ­ тим, что архитектурные видения Н. Чернышевского интересно соотносятся с такими проектами 1919 — 1920 гг., как «Храм обще ­ ния народов», с поздними проектами Дворца Советов в Москве, выполненными, например, А. Власовым, и мн. др. Здесь важны не прямые аналогии, а жизнь идей, воплощенных не только в архитектурной графике, но и в советской литературе 20 — 30-х го ­ дов. Об этом говорилось в докладе «Советская художественная проза 20— 30-х годов как источник изучения архитектурного процесса», прочитанном автором книги в марте 1979 г. на Фе- дорово-Давыдовских чтениях в Московском государственном университете. Определенного внимания заслуживают и «Картины будущего коммунистического общества» П. Кропоткина, и ли ­ тературные архитектурно-социальные утопии В. Хлебникова, В. Брюсова, других поэтов и прозаиков начала века, к идеям которых весьма активно относились теоретики градострои ­ тельства 20 — 30-х годов. 10 См. труды Е. Кириченко, А. Пунина, Е. Борисовой и Т. Каж ­ дая, В. Кириллова, В. Лисовского, Г. Яковлевой, Н. Смуровой и др. 11 Примечательно, что в 1917 — 1929 гг. были изданы: Коган П. Н. Г. Чернышевский и русское освободительное движение. Пг., 1917; Вешкин Г. Идеи Фурье у Петрашевского и петрашевцев. М.; Пг., 1923; Храпинский Я. Социально-философские воззрения Ш. Фурье. Вятка, 1927; Бонч-Бруевич В. Борец за грядущий со ­ циализм [Н. Чернышевский]. — Культурная революция, 1928, № 1; Штраух А. К вопросу о генезисе социальных воззрений Н. Г. Чернышевского. Саратов, 1929; Кирпотин В. Идейные пред ­ шественники марксизма-ленинизма в России. М., 1930; и др. Должно быть обращено внимание и на такие издания, как: Го ­ рода России в 1904 году. Пг., 1915; Города России в 1910 году. Пг., 1915; Семенов-Т ян-ІПанский В. Город и деревня в европей ­ ской России. М., 1910. 12 Уже сделаны попытки сопоставлений концепций советского гра ­ достроительства и доктрин Л. Гильберсеймера, Ле Корбюзье, Ф. Л. Райта. О взаимоотношениях и взаимовлияниях советского и зарубежного градостроительства см.: Втртп А., Саваренская Т. История градостроительного искусства. М., 1971, т. II; статьи И. Коккинаки в изданиях ЦНИИТИА и Института истории ис ­ кусств Министерства культуры СССР (1973 — 1978 гг.) .

1 Идеи города будущего во второй половине 20-х годов

20

Глава первая

Г радостроительное проектирование — это неизменно шаг в будущее. Он невозможен без глубокого знания прошлого и преодоления стереотипов настоящего. Для непредвзятой оценки градостроительных идей в годы пер ­ вой пятилетки следует задаться простым вопросом: каки ­ ми знаниями обладали тогда советские архитекторы, при ­ ступая к осуществлению градостроительных планов, что составляло конкретный их опыт, какой путь указывали им теоретики-современники и, даже еще точнее, какова была библиотека архитекторов-градостроителей в то вре ­ мя? Что находилось на их рабочих столах, прежде чем на чертежных досках появились весьма твердые линии, ука ­ зывающие практические пути коренного переустройства старых городов и создания городов эпохи социализма. Здесь следует сосредоточиться на важнейшей теме совет ­ ского градостроительства в 1917 — 1929 гг. — идеи рекон ­ струкции столицы СССР в преддверии первой пятилетки *. Исследователи советской архитектуры, подходя к рубежу 20 — 30-х годов, стремятся показать преемственность и по ­ следовательное нарастание основных процессов зодчества от первых послереволюционных замыслов до 1932 г., ког ­ да подводились итоги развития его в первом послеоктябрь ­ ском пятнадцатилетии. Анализируя градостроительство этого времени, а тем более проекты перепланировки Мо ­ сквы, скорее можно говорить о неприятии многого из того, что было создано ранее, к середине 20-х годов. За десятилетие, прошедшее с начала составления первых ге ­ неральных планов «Новой Москвы» (1918 — 1923, руково ­ дитель — арх. А. Щусев) и «Большой Москвы» (1921 — 1925, руководитель проф. С. Шестаков) 2 , изменилась сама городская жизнь, образ жизни и быт горожанина, тем более жителя столицы. Когда весной 1929 г. Московский отдел коммунального хозяйства приступил к разработке «Основных положений по планировке Москвы» 3 , щусев- ский проект Москвы будущего был уже оценен общест ­ венностью и рядом специалистов как вневременной, не ­ оправданно «эстетический», а схемы С. Шестакова раскри ­ тикованы как излишне функционалистские, будничные и даже преднамеренно «деляческие» 4 . Такое отношение к проекту С. Шестакова может озадачить, так как второй этап перепланировки Москвы в самом конце 20-х годов был связан со всей общественной атмосферой начинав ­ шейся дискуссии о социалистическом расселении. У боль ­

Идеи города будущего

шинства участников работ по реконструкции Москвы в эту пору не было сомнений в том, что в основу жизни многомиллионного города 5 должна быть положена схема организации быта населения: сеть обслуживания, тран ­ спорт, связь. Менее чем через год все они при опреде ­ лении структуры Москвы последовательно развивали об ­ разец ультраурбанизированного поселения, предложенный в ходе дискуссий зимы 1929 — 1930 гг. и откорректиро ­ ванный после постановления ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта» 6 . Как и жителям вновь возводимых городов, москвичам предлагалось широкое обобществле ­ ние быта, установлены были размеры территорий квар ­ талов, жилых районов, подрайонов 7 . Этим определился характер структуры самого расселения в городе. Узкому кругу специалистов, непосредственно участвовавших в пе ­ репланировке Москвы, как будто бы на время он пред ­ ставлялся бесспорным, и они лишь варьировали его в своих проектах 8 . Однако главные вопросы тех лет: «Какого типа должен быть социалистический город? Город каменных мешков или город-сад? Как лучше строить город — вширь или ввысь?» — не сходили со страниц профессиональных изда ­ ний, обсуждались на диспутах в клубах, в заводских це ­ хах, на научно-общественных конференциях 9 . И не раз от весны 1929 г., когда только составлялось задание для архитекторов, до весны 1932 г., когда это задание вопло ­ тилось в первые проектные схемы, в выступлениях ора ­ торов, в серьезных научных статьях и даже в заводских многотиражках упорно противоборствовали два типа посе ­ лений: город небоскребов и город-сад, в устах привержен ­ цев даже превратившийся временно в понятие «сад-го ­ род». И все чаще и чаще в эти годы слышались голоса тех, кто пытался примирить технически совершенный многоэтажный город с лирикой загородной жизни среди природы, над чем вот уже десятилетие бился не кто иной, как Ле Корбюзье. Именно под воздействием его проектов 1922 — 1925 гг. А. Щусев мог написать в 1926 г.: «Тип городов ближайшего будущего и Европы и Америки ясно наметился: центральные и деловые части города могут расти по вертикали, как отдельно стоящие сооружения, омываемые светом и воздухом среди зеленых парков и бульваров, тогда как жилые части города должны рас ­ пространяться в горизонтальном направлении по преиму ­

22

Глава первая

ществу, лишь частично воплощаясь в дома-башни... Такая планировка способствует высшему виду архитектуры го ­ рода как целого», — утверждал он, явно понимая эту цель ­ ность как сочетание центра — города небоскребов с горо ­ дами-садами окраин 10 . Здесь следует напомнить, что из понятия «город-сад» в советской архитектурной среде вто ­ рой половины 20-х годов, как и в первые послереволю ­ ционные годы, было полностью изъято то, что составляло основу говардовской идеи и всего последующего «движе ­ ния за города-сады» в начале века, а именно — особый характер землепользования жителями. Теперь речь шла лишь о некоем романтическом типе поселения. Отсюда и родилось это недосягаемое «сад-город» в применении к переустройству Москвы, которая виделась как «завтраш ­ ний город... — громадный и солнечный город-сад с величе ­ ственными общественными дворцами в центре» ". С вы ­ соты «реющего над городом самолета» литератор, пропа ­ гандист идей нового градостроительства, описывает, как и прежде, живописную Москву 1970-х годов, которая «от ­ крыто и радостно впитывает в себя и запах зелени и солнечные лучи», так как «будущее принадлежит только одному громадному зеленому и солнечному коммунисти ­ ческому городу-саду» 1Z . В основе же его представлений о будущей столице — все тот же широко известный проект А. Щусева, однако причудливо дополненный то идеаль ­ ным жильем, по Э. Говарду, то эталоном жилья, по Кор ­ бюзье, — небоскребами для 20000 человек — «целым уезд ­ ным городом в одном доме». Здесь же привычное «ве ­ ковое» соотношение центра и окраин, общественных сооружений п жилья. В прошлом это был контраст ка ­ менного и деревянного, высотного и малоэтажного. Те ­ перь — противостояние (почти буквальное) парадно-дело ­ вого и камерного. Уютные, небольшие двух- и трехэтаж ­ ные дома, «теряющиеся среди моря зелени, свежего воздуха и солнца», парки с театрами и другими «худо ­ жественными зданиями», «двухкилометровая по ширине зеленая заградительная полоса насаждений» с разбросан ­ ными по ней благоустроенными поселками составляют как бы фон, на котором выделяется центр — Дворец труда из белого уральского мрамора, Академический центр в райо ­ не Румянцевского музея, Торговый центр в Китай-городе из «громадных железобетонных домов американскогоі типа», и, наконец, поодаль — Ленинские горы «с возвы-

Идеи города будущего

шлющимся над ними громадным памятником Ленину», превращенные в спортивный городок и напоминающие «вид Рима со строгими очертаниями спортивных зданий, площадок, стадионов и колоннад». Единственный недо ­ статок этого города-сада — «затруднительное передвиже ­ ние в нем» — преодолевается транспортом будущего: ав ­ томобилями, метрополитеном, «электричкой», «винтовым трамваем», «движущимися тротуарами», «воздушными вокзалами для дирижаблей» 13 . Разобщенность жителей громадного города устраняется газетой будущего — «ра ­ диогазетой», рупоры которой размещаются через каждые два-три километра. Все это героям одной из книг о буду ­ щем городе «казалось возможным, исполнимым и про ­ стым», потому что «не было границ всемогуществу чело ­ вечества» 14 . Другой популяризатор новых градострои ­ тельных теорий свой рассказ о будущем советском городе построил в основном на изложении плана «Большой Москвы» С. Шестакова, щедро введя в него свои мысли об устройстве «пролетарских городов-садов». Советский город недалекого будущего представлялся ему созданным организованно, общественными усилиями и потому благо ­ приятствующим «для использования естественных усло ­ вий городской жизни» — земли, солнца, воздуха 15 . Ра ­ столковывался этот тезис, как уже было замечено, на при ­ мере схемы «Большой Москвы» по проекту С. Шестакова, которая, как известно, делилась на пять основных зон (по назначению), отвечавших различным функциям в структуре города. Центральная большая зона отводилась для административно-деловой и торговой жизни. Парко ­ во-промышленная зона, кольцом охватывавшая город, со ­ стояла из четырех секторов, два из которых предназна ­ чены были для размещения промышленных предприятий, в то время как другие два были парковыми районами — резервуарами чистого воздуха, защищавшими центр от юго-западных и северо-восточных ветров. В проектиро ­ ванной по типу городов-садов садовой зоне, среди мало ­ этажной застройки размещались исторические памятни ­ ки высокохудожественной ценности. После реставрации они превращались в общественно-культурные учреждения, музеи, библиотеки-читальни. Кольцевая, почти не застра ­ иваемая лесная зона соединялась с парковыми секторами второй зоны и использовалась для прогулок горожан (в расчете на все население города). Железнодорожную

Глава первая

зону составляла весьма интенсивная пассажирская окруж ­ ная дорога и грузовая, располагавшаяся вне городской черты, за лесной оградительной зоной 1S . В основу будущей Москвы, вернее, московской агломера ­ ции была таким образом положена система устройства городов-садов. В «пригороды-сады» и «предместья-сады» превращались окраины старого города, и далее эта схема развивалась на территории радиусом до 100 км. Однако в этой идее будущей Москвы не повторялись механиче ­ ски говардовские замыслы, они — «советизировались». Ав ­ тор полагал, что в основу пролетарских городов-садов в СССР будет положен не принцип изолированного жилья, но — «наибольшее обобществление быта». В этом раннем документе коллективизации быта индивидуальные кварти ­ ры строго предназначены были для «сна и работы, тре ­ бующей уединения» 17 . В общественных же учреждениях города-сада трудящиеся должны были «использовать весь свой досуг рационально и интересно вне частной кварти ­ ры». Это потребовало коренных изменений в типах жилой застройки, преимущественно двухэтажной, которую соста ­ вили не «отдельные домики-квартиры», а «группы домов с помещениями общественного характера»: библиотеками, читальнями, клубами, общими гостиными, обеденными и гимнастическими залами, банями и др. Кроме того, в каж ­ дом доме, помимо изолированных квартир, создавались «комнаты для бесед и игр», читальни, ванные, судомой ­ ные и др. 18 Итак, гуманистическая суть идеи создания «советского города-сада» — наследие градостроительной науки первых лет Октября — все еще не потеряла своей привлекатель ­ ности даже для тех, кто в канун индустриализации стра ­ ны готовился к реконструкции столицы СССР. Однако все чаще и чаще приходилось убеждаться в том, что об ­ ращение к этому типу расселения было теперь лишь вер ­ ностью романтическому лозунгу. В нем изначально не было целостности основополагающих принципов, а ком ­ промиссно совмещались элементы, из которых не мог быть создан не только столичный, но и вообще современный четырехмиллионный город 50-х годов XX в. Даже говоря о малых городах, М. Гинзбург тогда уже отвергал устрой ­ ство их по типу городов-садов и вопрошал: « Товардов- ский идеал не отстал ли от современности не меньше, чем на десяток лет, а от нашей советской современности —

Идеи города будущего

25

и на более значительный срок?». Но приверженцев этой градостроительной идеи не так-то легко было поколебать. Так, три года спустя А. Таманян, составлявший генераль ­ ный план столицы Армении, писал: «Я использовал прин ­ цип и формы города-сада как лучший пример и самый удачный прием в новом градостроительстве» 19 . Вряд ли читатели-современники заметили, что еще за три года до начала нового этапа реконструкции Москвы и старых городов не только у архитекторов, но и у со ­ циологов, писателей, философов появилась потребность разобраться в самом понимании того, что издавна объе ­ динялось словом город. Специалисты уже понимали, что «изучение города — чер ­ та времени, характеризующегося движением обществен ­ ной мысли». Речь шла об урбанизме, об умении осмыс ­ лить окружающую среду, о стремлении общества овладеть стихийным процессом развития городов и подчинить его своим сознательно выдвигаемым задачам 2 °. Изучение от ­ влеченного понятия «город», введенное в программы школ I и II ступеней, развивалось и закреплялось в планах экскурсий, придуманных педагогами-краеведами для все ­ стороннего знакомства учащихся с родным городом ” . Издательства для детей и юношества, как и профсоюзные издательства, в 1926 — 1932 гг. печатают десятки книг и брошюр о городе вообще, о родном городе, о «новом го ­ роде», о «советском городе», о «городах будущего», о «чу ­ десах большого города» 22 . Выпускается серия диапози ­ тивов о Москве 23 . Просвещая, вспоминают об опыте литературных портретов городов 24 ; следуют девизу: «Каждый гражданин должен иметь ясное представление о своем городе». Однако не только исторические воспоми ­ нания становятся тогда темами бесед с горожанами, но и то, что было названо в ту пору «искусством современ ­ ного города», ибо понимают, что в нем уже «намечается город будущего» 25 . Следующим важным шагом для теории советского градо ­ строительства было признание того, что город «может быть изучен только комплексным методом» и только «всеобъ ­ емлющим ученым» или «коллективом» по определенной программе с привлечением общественных, естественных, наук и математики 26 , так как «город есть единое целое и требует к себе целостного подхода». Из многих состав ­ ляющих это единство исследователи остановились прежде