Русские художники XVIII века

цев, на подвохи и зависть, вообще на трудную жизнь. С обидой рассказывал о том, как делали ему испытание на звание живописного мастера: глав ным судьей был Каравакк, сам далеко „не лучший" мастер, причем в свидетельстве он указал, что силь ней-де Матвеев в портретах, а не в „гисториях", отлично зная, что Матвеев, главным образом, де лает именно „гистории" и от „гисторий" кормится. Постепенно Никитин проникся духом недобро желательства к новым порядкам и особенно к ино странцам, действительно, игравшим в то время вы дающуюся роль во всех областях административ ной, хозяйственной и культурной жизни. Но ни Абрамов, ни Никитин и не думали кри тиковать Самодержавие; и тот и другой считали „самодержца" божьим помазанником, а личность его священной; оба были воспитаны в духе беспре кословного подчинения „властей придержащим". Об этом свидетельствует один любопытней ший факт. Речь идет об оскорблении „персон их вели честв" некиим подьячим адмиралтейской коллегии Федором Назимовым. Случилось Никитину быть в Москве на корона ции Екатерины I. Как гоф-малер должен был писать он „персоны их величеств" во всех коронационных регалиях, во всей, так сказать, ослепительной их славе. Отвели ему квартиру в доме упомянутого Назимова. Вернулся как-то подьячий сильно навеселе. Орал песни и, как это исстари повелось на Руси, нехо рошо поминал покойную родительницу. Домочадцы разбежались, ибо придирчив был в такие минуты подьячий, зря лез в драку, а, главное, допыты-