Решетки Ленинграда и его окрестностей

бому узору, чугун же можно только отлипать, » притом отливка в тонкие формы требует высо- кого мастерства. Широкое применение чугуна относится к сравнительно позднему времени, тогда как искусство ковки достигло высокого совершенства в весьма отдаленную эпоху и имеет некоторую общность с более тонкой, почти ювелирной, обработкой драгоценного металла; однако только после того как добыча железа выросла до крупных размеров, можпо было применять его для оград и решеток. Самая техника ковки, естественно, приводила к мысли изготовлять тонкие прутья и затем изгибать их, что особенно легко, если конец прута делается все топыпе и тоньше. К таким древпейшим изделиям относятся кованые узоры па дверях собора Парижской богома- тери (XI I в.). Они состоят из основной, связаппой с дверными нетлямн, полосы, которая по мере удаления от края створки разрезается на все более и более узкие стержни и причудливо, хотя и симметрично, изгибается, образуя как бы отдаленные отзвуки акантового орпамента. Весьма вероятно, что работа пад этими затейливыми узорами приводила ко все большему и большему усложнению узоров ц к выработке «чудовищногостиля», т. е. сложпейших переплетеппй н изгибов полос H прутьев \ Этот прием украшения плоскости и одповремеппо укрепления ее наложенными извивами железных полос сохранялся очень долго; в частпости, окованные ларцы такого типа изго- товлялись еще в XV I I I и в первой половипе X I X века в Туле. Сложпые узоры пз переплетепня относительно простых геометрических форм применялись в Германии еще в XV I I и XV I I I веках 2 . В Московской Руси, в силу высокой стоимости металла, железные решетки имели очень огра- ниченное применение. Для Кремлевских палат была изготовлена в 1670 г. «золотая решетка», точнее — позолоченная. Ее геометрический узор пе очепь сложен и состоит из повторяющихся в каждом квадрате извивов прутьев, почти по кругу, а па извивы палояіепы ковапые, хотя и сравнительно простые, узоры 3 . Иначе обстояло дело во Франции, где с развитием различных производств широко и блестяще развилось и искусство ковки. Оно получило такое широкое распространение, изготовлялось так много изделии, что уже в XV I I веке появляется целый ряд гравюр, изображающих преимуще- ственно кованые замки 4 . ІІо в этих изделиях чувствуется итальянизирующее влияппе эпохп. В изделиях Брпсвплля 5 отражаются приемы Верона, в других заметно влияппе Лепотра и Маро. Вводятся кованые прямые стержни для рам п, главное, для столбов, поддерживающих дверки (например в решетке главпого дворца Версаля или в Триумфальной арке Версальского парка). Поставленные рядом, вертикальные стержни создавали иллюзию столбов с каппелюрамн. Однако этот прием, как не соответствующий сущпости ковки, постепенно отвергается Даже орнаментистами в . Прпем сочетания мощиоіі осповы сравнительно простого рисунка с паложенпыми па пее более легкими выпуклыми узорами достиг наибольшего блеска у Л. Фордреиа 7 при изготовлении перил наружной лестницы Большого Трианона (1687—1688 гг. ). Одповремеппо начинается протест против слишком сложных форм, не свойственных ковке. Изделия становятся прозрачнее, узоры проще, металла расходуется гораздо мспыпе; эта тендепция отражена в сборниках Гюкье 8 и Бабеля 9 . В России применение кованых решеток нового типа 1 0 начинается как раз одновременно с расцветом во Франции творчества Лрдуэп-Мансарп, Роберта де Котта и Воффрапа, сумевших от подражающего Италии искусства Лебрепа, Лепотра и Берэнаперейти к совершеппо самостоя- тельному сочетаппю легких, как бы живых форм. В предельной простоте «Трианона су Буа» Ардуэп-Мансар достиг совершенства красоты. Петр едва ли не единственный пз властителей Европы XV I I I века оцепил это течение и при- гласил в Россию Леблопа 11 (1679—1710 гг .) и вместе с пин ряд специалистов, среди к о т о рхы были, конечно, и знакомые с приемами художественной ковки. Одпако им пришлось не столько работать, сколько подготовлять русских мастеров.