Решетки Ленинграда и его окрестностей

Р К I I I E T К И Л Е Н И Н Г Р А Д А И ЕГО ОКРЕСТНОСТЕЙ

IL ад AT в л ь г т в è в с к с о ю з- П о ii A І ;А ДЬ M Н И Л І* Х И Ч К К Т У І- Ы I J

Г . ^ 76

Г

Е

Р

M

О

H

Т

j±jjj£

іГ

- • ~

. 3 f

M

^

v

Р Е Ш Е Т КИ Л ЕНИН Г Р АДА И ЕГО ОКР ЕСТНОСТЕЙ

В С Т У ПИ Т Е Л Ь НЫЙ ОЧЕ РК В. К У Р Б А Т О ВА

II 3 Д А Т Е Л Ь С Т ВО В О ЕС О Ю З І І ОЙ А К А Д Е M II II А Р X И Т К К Т 5' Р Ы I И — П О С Е В А - 3 8

Редактор издательства I I . В . Ж о л к в с р.

Технический редактор Е . А. С м и р н о в а.

Сдано в производство 3/ХІІ 1938 г . Подписано к печати 22ДХ 1937 г . 14 п. л. 0 2 x 9 4 ' / . - Уполн. Главлита Б-10373. Тираж 4000 экз. Заказ M 4914. Набор и печать 1-й Образцовой типографии Огиза РСФСР треста „Полиграфкнига". Москва, Баловал, 28. Цена 18 руб., переплет 3 руб.

«Люблю тебя, Петра творенье, люблю твой строгий, стройный вид... твоих оград узор чугун- ный»... Эти строки Пушкин писал в то время, когда десятки километров гранитных набережных украшались литыми кружевами из чугуна, лучшне из которых созданы нруішейшими мастерами. Красота Петербурга того времени заключалась пев отдельных зданиях, не в дворцах и т. п., но в ансамбле всего города, который вырос «из тьмы лесов, из топи блат» и за сто с лишним лет стал «полнощных стран красой н дивом». Петр I , провозгласивший переустроение жизни страны, создал этот прекрасный город — северную столицу. Против Петра I боролось все крупное боярство и духовенство, все реак- ционные силы были пущены в ход, но за реформами Петра стояла их историческая необ- ходимость. Пушкип видел результаты властного ума и творческих рук Петра I. На его глазах «град Петров», действительно, вырастал из болот и пустырей, которые оставались еще вблизи нынешней площади Лассаля; на площади Восстания была роща; в Коломне, где одно время жил Пушкин, — «Козье болото»; сплошные «посады» из изб — вблизи «Прудков» и на Песках. Многие места нужно было до застройки осушить. Для этой цели еще в XV I I I веке было частью выправлено течение природных протоков Невской дельты, частью заново созданы «капал Екатерининский» (иыие канал Грибоедова), Введенский канал, Крюков капал и т. д. Капалы эти нужно было оградить. Изготовление кованых перил для многокилометровых набереж- ных было бы трудной задачей, но в это время начинает широко развиваться производство чугуна. «Узор чугунный» дополняет гранитные стены протоков, н там, где последние изгибаются пли пересекаются, получается, удивительное сочетание узоров перил, каким пе может похвалиться нп одни город в мире, равно как ни один город пе имеет таких широких каналов, текущих в гра- нитном русле. Задача, стоявшая перед строителями Петербурга при создании чугунных узоров, вовсе не была проста. Искусство изготовления металлических оград пользовалось славой еще по крайней мере за семь веков до Воронихина и Россн. Превосходные образцы были опубликованы в энцикло- педии Даламбера и в «Art de serrurerie» Дюамеля де Монсо как раз в эпоху создания чудесных решеток Мраморного дворца, Летнего сада н Государственного банка. Великолепные образцы кованых решеток имелись к тому времени в Петербурге и его окрестностях. В несколько лет (1803—1822 гг.) Воронихин и Россп должны были превзойти своих великих предшествеппиков и создать совершенно новые типы оград, соответствующих свойствам чугуна. Различие между кованым железом и чугуном заключается в том, что первый материал пре- красно приспособлен для выделки тончайших листов и допускает самый затейливый изгиб их по лю-

I з ]

бому узору, чугун же можно только отлипать, » притом отливка в тонкие формы требует высо- кого мастерства. Широкое применение чугуна относится к сравнительно позднему времени, тогда как искусство ковки достигло высокого совершенства в весьма отдаленную эпоху и имеет некоторую общность с более тонкой, почти ювелирной, обработкой драгоценного металла; однако только после того как добыча железа выросла до крупных размеров, можпо было применять его для оград и решеток. Самая техника ковки, естественно, приводила к мысли изготовлять тонкие прутья и затем изгибать их, что особенно легко, если конец прута делается все топыпе и тоньше. К таким древпейшим изделиям относятся кованые узоры па дверях собора Парижской богома- тери (XI I в.). Они состоят из основной, связаппой с дверными нетлямн, полосы, которая по мере удаления от края створки разрезается на все более и более узкие стержни и причудливо, хотя и симметрично, изгибается, образуя как бы отдаленные отзвуки акантового орпамента. Весьма вероятно, что работа пад этими затейливыми узорами приводила ко все большему и большему усложнению узоров ц к выработке «чудовищногостиля», т. е. сложпейших переплетеппй н изгибов полос H прутьев \ Этот прием украшения плоскости и одповремеппо укрепления ее наложенными извивами железных полос сохранялся очень долго; в частпости, окованные ларцы такого типа изго- товлялись еще в XV I I I и в первой половипе X I X века в Туле. Сложпые узоры пз переплетепня относительно простых геометрических форм применялись в Германии еще в XV I I и XV I I I веках 2 . В Московской Руси, в силу высокой стоимости металла, железные решетки имели очень огра- ниченное применение. Для Кремлевских палат была изготовлена в 1670 г. «золотая решетка», точнее — позолоченная. Ее геометрический узор пе очепь сложен и состоит из повторяющихся в каждом квадрате извивов прутьев, почти по кругу, а па извивы палояіепы ковапые, хотя и сравнительно простые, узоры 3 . Иначе обстояло дело во Франции, где с развитием различных производств широко и блестяще развилось и искусство ковки. Оно получило такое широкое распространение, изготовлялось так много изделии, что уже в XV I I веке появляется целый ряд гравюр, изображающих преимуще- ственно кованые замки 4 . ІІо в этих изделиях чувствуется итальянизирующее влияппе эпохп. В изделиях Брпсвплля 5 отражаются приемы Верона, в других заметно влияппе Лепотра и Маро. Вводятся кованые прямые стержни для рам п, главное, для столбов, поддерживающих дверки (например в решетке главпого дворца Версаля или в Триумфальной арке Версальского парка). Поставленные рядом, вертикальные стержни создавали иллюзию столбов с каппелюрамн. Однако этот прием, как не соответствующий сущпости ковки, постепенно отвергается Даже орнаментистами в . Прпем сочетания мощиоіі осповы сравнительно простого рисунка с паложенпыми па пее более легкими выпуклыми узорами достиг наибольшего блеска у Л. Фордреиа 7 при изготовлении перил наружной лестницы Большого Трианона (1687—1688 гг. ). Одповремеппо начинается протест против слишком сложных форм, не свойственных ковке. Изделия становятся прозрачнее, узоры проще, металла расходуется гораздо мспыпе; эта тендепция отражена в сборниках Гюкье 8 и Бабеля 9 . В России применение кованых решеток нового типа 1 0 начинается как раз одновременно с расцветом во Франции творчества Лрдуэп-Мансарп, Роберта де Котта и Воффрапа, сумевших от подражающего Италии искусства Лебрепа, Лепотра и Берэнаперейти к совершеппо самостоя- тельному сочетаппю легких, как бы живых форм. В предельной простоте «Трианона су Буа» Ардуэп-Мансар достиг совершенства красоты. Петр едва ли не единственный пз властителей Европы XV I I I века оцепил это течение и при- гласил в Россию Леблопа 11 (1679—1710 гг .) и вместе с пин ряд специалистов, среди к о т о рхы были, конечно, и знакомые с приемами художественной ковки. Одпако им пришлось не столько работать, сколько подготовлять русских мастеров.

Отзвуком чисто французских приемов является решетка па балконе петергофского Эрмитажа (рис. 1). В этой решетке есть сходство с приемами (но не со стилем) Фордреиа —в отделении сред- него панно от основной рамки; напоминает она н произведения Лепотра по густоте рисунка и затейливости извивов, хотя последние, очевидно, представляют собой упрощенные рокайли, кроле угловых, строго симметричных завитков'. Такие же симметричные завитки повторяются и па более прозрачной решетке на центральном балконе Петергофского дворца (рис. 2). Ее узоры далеки от рокайля, местами доволыю неловко вставлены прямые стержни, и совсем наивен рисунок короны. Тем пе менее, ио своему общему виду решетка очень декоративна. О французском влиянии говорят лишь небольшие листья аканта, наложенные иа прутья. Совершенно такой же, почти «московский», вид имеет решетка с гербом Петра (вероятно, после 1721 г.) в Петергофском дворце (рис. 3); здесь лишь пальметки по обе стороны вензеля, с их характерным сочетанием прямых углов с дугами, говорят о влиянии Мансара. Безусловно, самыми замечательными из решеток, выполненных русскими мастерами, являются детали Марли. На балконной решетке (рис. 4) монограмма PAP (Петр Алексеевич Первый — Primus) помещена между двумя половинками орла, что указывает на знакомство с происхожде- нием двуглавого орла 1 2 . В утоп решетке очевидно несвойственное Западу стремление обойтись возможно меньшим количеством материала. Внутренняя решетка Марли продолжает ту же тенденцию и благодаря этому приобретает чрез- вычайную легкость. Вместе с тем, московские мастера научились великолепно справляться и с западными формами орнаментики, что видно, например, в нижних частях двух паипо на верхней площадке (рис. 5) и особенно в панно перил лестницы (рис. 6). Здесь не только найдено умелое сочетание прямых углов с изгибами и сочными акантами, по и придуман очень удачный переход, при помощи голов грифонов, к кованым полотенцам 13 , подвешенным к кольцу. С другой стороны, корона и очень пышные трофеи трактованы в виде широких кованых нолот- нпщ, которые, вместе с несколько наивными «ландышами» па затейливо изогнутых стебельках образуют весьма декоративный узор. Еще изумительнее смелая композиция в начале лестницы, в нервом этаже, где все панно занято большим двуглавым орлом и найден красивый, в виде волюты, переход к иолу. Последнее указы- вает, что русские мастера следили за приемами, развивавшимися во Франции. Балконная решетка Петергофского дворца с вензелем Екатерины I (рис. 7) сходна с предыду- щей ио основным мотивам узоров полукруга, заканчивающихся двумя завитками, местами перехо- дящими под углом в прямые линии (один из любимых мотивов в орнаменте Ватто). Но вместо сочных узоров, покрывающих основной рисунок перил, здесь гораздо более скромные узоры, благодаря чему виден осиовиой рисунок решетки» Те же, невидимому, мастера изготовили баля- сины для ограды вокруг Веерных прудов у Марли (рис. 8). Это — комбинации из срав- ннтельио просто изогнутых прутьев, дающие впечатление и отдельных балясин и сплошного узора 14 . Несомненно, что слесарное дело пе замирало в Петербурге и в эпоху Елизаветы, когда город- ское строительство сократилось. Об этом свидетельствуют перила Купеческой лестницы Петергоф- ского дворца (рис. 9), выполненные онять-такн на основе хппрокого рисунка из довольно мощных прутьев с наложенными на них акантовыми изгибами и розетками сравнительно примитивной формы. Менаду рисунком этих перил (пли отчасти подобных им перил иа балкончиках Николь- ского собора) 15 H рисунком ворот дворца в Пушкіше (б. Царском селе) заметно такое нее раз- личие, как между относительно легкими дверями Петергофского дворца и наличниками Еісатерн-

нипско'го 16 дворца в Пушкине, где Растрелли соперничает с величайшими мастерами французского «рокайля» сочностью узоров и пх свободным расположением. В воротах при въезде на парадный двор Екатеринннского дворца (рис. 10 и 11) широко нарисованные рокайли как бы висят в воз- духе, в середине едва поддерживая друг друга, а аканты покрывают соединения щитов п боковые дверки. Однако нижняя часть ворот нарисована симметрично, как и панно «прозрачных решеток» (саіге- ѵ оіе) по обе стороны ворот (рпс. 12). Растреллп, в отличие от Ардуэп-Мансара, допускает расстановку одиночных колонн и на Екатерининском дворце п на фасаде «Вдовьего дома», как бы подготовляя классицизм; не в прпмер немецким мастерам рококо, Растрелли не разбрасывает без нужды фигуры рокайль, но применяет пх лишь там, где нужен предельный эффект. В отличие от ворот, «прозрачные решетки» отличаются совершенно своеобразным построением, как бы из прозрачных столбов, прерванных по оси узорами и большою розеткою в середине всего панно. Это «столбообразное» построение напоминает «столбовые» гостиные дворца, где Растрелли разделил гладь стен пилястрами, состоящими из рамок со стеклами, под которые под- ложена цветная фольга. По пышпостп, достигнутой относительно простыми средствами, с этими панно не могут сравниться даже перегруженные узорами английские решетки (например в Hamp- ton Court). Решетка Пажеского корпуса (раньше дворец Воронцова) Растрелли представляет полную противоположность решетке в Пушкине. Она состоит из отдельных, очень простых по форме, овальных звеньев, причем пять звеньев образуют панно 1 7 . Средние стержни оканчиваются завит- ками, не доходя до верха решетки, следующие доходят до верха, а крайние как бы ограничивают симметричное построение. Три таких симметричных рисунка образуют звено решетки между двумя приземистыми столбами. Столбы ворот гораздо выше, потому что над воротами прежде взвивался ажурный герб Воронцовых, уничтоженный в конце X I X века. Гораздо более роскошную и грандиозную решетку проектировал Растреллп для Смольного 1 8 . Помимо того, что она должна была быть помещена на высоком фундаменте, столбы с пилястрами поднимаются на 4—5 метров, и между нимп помещены сравнительно узкие звенья из крупных рокайлей с громадным вензелем посредине. Проектируя эту решетку, Растреллп должен был рассчитывать не только па большие затраты 19 , по и на превосходных кузнецов, которыми он едва ли располагал в то время. Как известно, Растрелли не удалось закончить Смольный, решетка которого была поставлена В. Стасовым в середине X I X века (см. ниже). Совершенно новым для Растрелли типом является ограда, которая стояла вдоль тротуара у дворца Строганова 20 п частью перенесена в Марьино (рис. 13). Она состоит из чугунных тумб с львиными головами, изваянными, без сомнения, К. Растрелли Старшим, и с завершением в виде шаров; в пасти льва — кольцо, от которого протянуты цепи, составляющие ограду. Некоторые решетки растреллиевскпх зданий поражают своей симметрией. Такова, например, решетка Среднерогатского дворца, единственным воспоминанием о которой является зарисовка К. А. Волыневой (рпс. 14); симметричны и решетки Строгановского дворца, выполненные, повп- димому, после 1770 г. Решетки Ораниенбаума эпохи Ринальди имеют рисунок, более близкий к орнаментам Ватто пли к рисункам решеток петровского Петергофа. Рокайли имеют здесь второстепенное значение, линии часто вытянуты настолько, что делаются почти прямыми. Лепестки наложены лишь на концах узоров, розеток нет. Особенно хорош узор оконной решетки (рис. 15), благодаря явному контрасту широких акантов па украшающих деталях и относительной простоте основного рисунка . Еще шире, хотя и проще, основной рисунок извивающихся прутьев при очень малом добавлении акантов на решетке Китайского дворца. Совсем ппаче нарисовал Ринальди решетку Тучкова Вуяна (рис. 16), где двойные боковые изгибы (полурокайль) симметрично охватывают орлов и вензель, но так,что все три панно как бы

переходят друг в друга 2 1 . Конечно, рисунок Ринальдц был переработан слесарями-художни- ками, школа которых, новидимому, существовала до начала X I X века.. Она применяла наклады- вание на основной узор решетки тоикнх листиков, постепенно терявших форму аканта. Такова, например, легкая балконная решетка дома № 22 по 1-й линии Васильевского острова (рис. 17), построенного, вероятно, Фельтеном. Изгибы прутьев совершенно потеряли здесь тип рокайля, по еще имеются переходы от бегущего изгиба к прямому углу; к этому"рисунку, как бы совершенно независимо от него по композиции, подвешена длпипая и узкая гирляпда, довольно примитивно исполненная. Этот полукустарный прием долго сохранялся. Так, гораздо позже, уже в эпоху рас- цвета классицизма, выполнена решетка вокруг памятника Турчанинову (работы Мартоса) на Лаза- ревском кладбище (рис. 18). Однако с классицизмом нельзя связать ни форму балясин краен решетки с подвешенными в ипх ветвями, пи тем более довольно неожиданный узор, изогнутый в средней части, иа который наложены аканты. Совсем странно выглядит центральное панно, где четыре канпелированиые лепестка изгибаются в одну сторону вокруг розы, теперь совершенно разрушенной. В ограде другой могилы иа том же кладбище довольно наивно повторяются изгибы прутьев типа рокайль, к которым присоединены центральная роза и пальметки па краях. Даже в эпоху расцвета классицизма встречаются па Лазаревском кладбище решетки, где при строгой симме- тричности очеиь скромного рисунка помещены в центре цветкп из восьмп лепестков. Такой же прием накладки тонких листков в впде виньетки применен и иа поздней балконной решетке дома № 43 по Загородному проспекту (рис. 19); из-за этой накладки скрадываются в ос- новном классические формы решетки. Рядом с этими решетками, где иа узоры накладывается выпуклый акапт, изготовлялись ре- шетки без аканта и розеток. Наиболее интересной является решетка на лестнице бывшего дворца Меншикова (рис. 20), где основной рисунок слагается из монограммы Петра (герб Петергофа), выполненной очень смелым, блестящим росчерком. Перила лестницы в елизаветинской части Моиплезнра (рис. 21) сделаны столь же умелым мастером, но их сложность несколько скрывает смелость рисунка. Этим решеткам не уступает и решетка дворца в Елизаветппе (рис. 22), нарисованная в виде затейливого изгиба, хотя и с полным отходом как от рокайля, так и от переходов изогнутой линии в строго прямой угол. Те же черты ясно впдны п в сильно пострадавшей решетке дома № 26 на улице Ракова (рис. 23). В середине XV I I I века Франция переживает новый расцвет искусства ковки. Он отразился не только в неимеющих себе равных решетках Ж. Ламура в Нанси, но и в решетках ряда соору- ягений в Париже и окрестностях (лестница Малого Трианона, вход Военной школы и т. д.). Как пи странно, но все это течение, прославлеипое не только произведениями ковки, но и проектами и обширными статьями, например в даламберовской энциклопедии, не оказало заметного влия- ния на формы ленинградских решеток. Только немного курьезные нерила лестницы в бывшем доме Разумовского (теперь Институт Герцена) 2 2 , несмотря на несколько неуклкжую разделку балясин с подвешенными к ним гирляндами, напоминают повторяющиеся мотивы лестппц Боль- шого Трианона, но в художественном отношении существенно им уступают. Таковы же и решетки иееловских псевдоготических Кухни и Адмиралтейства в Пушкине (рис. 24), где на монотон- ный рисунок прутьев наложены плоские, скорее вырезанные, чем выкованные, гирлянды. Нетрудно заметить, что во второй -половипе XV I I I века, иаряду с борьбою за новый тип по- строек, идет борьба и за новый тип решеток. Необычный тип представляют собой перила лестницы Камепноостровского дворца (рис. 25), со столбиками в виде факелов с венками; но эта решетка, как чугунная, может относиться к концу XV I I I века, и не исключена возможность, что она сде- лала под влиянием Баженова. К таким же несколько причудливым, но гораздо более удачным f 7 1

затеям относятся и курьезные балясішы решетки Павловского дворца, с просветами в виде силу- этов солдат (рпс. 26) ,— нужно помнить, что Баженов работал и в Павловске. Баженовым или одним из его последователей нарисована очень простая и мощная решетка на крыльце Камешюостров- ского дворца (рис. 27). Наоборот, несколько наивным чудачеством кажутся нерила в бывшем Шереметевском особняке (рис. 28), выполненные но рисунку крепостного мастера. Особым типом кованых изделии переходного периода являются «затейливые» решетки. Часть из них можно отнести к проектам Фельтена или его помощников, часть, быть может, принадлежит той же школе слесарей, которая до конца XV I I I века продолжала приемы, принесенные фран- цузскими мастерами. Такова изумительная решетка конца XV I I I века у Головинской дачи па Черной речке 23 . где чередуются балясины с центральной розеткой н панно с вазами и оливковыми ветвями, хотя низ решеток состоит из тех же узоров, что и на решетке вокруг Веерных прудив Петергофа. Такова и ограда могилы Хлебниковых на Лазаревском кладбище (рис. 29), с повто- рением овальных балясин (вернее, их подобия); однако здесь получились слишком широкий про- светы внутренних овалов, вследствие чего в последние вставлены ленты довольно примитивного рисунка. Такая же решетка, но более скромного типа, встречается в Пушнине в виде спинки скамейки. Рядом с нею имеются н гораздо более простые, но, пожалуй, более художественные скамейки, снинка и сиденье которых состоят из параллельных планок (рис. 30). Еще более наивно задуманы, но чрезвычайно удачны для пейзажного парка, скамейки со спинками из переплетен- ных кованых лент (рис. 31). Благодаря ручной работе, эти скамейки выгодно отличаются от чугун- ных, даже от выполненных но рисункам крупных мастеров. Менее удачны скамейки, спинки ко- торых выполнены и виде чередующихся прямых и волнистых стержней. Весьма вероятно, что рисунки всех этих скамеек принадлежат архитекторам, но при выполнении были изменены сле- сарями, хранившими секреты производства и наряду с этим измышлявшими новые типы ри- сунка. В Пушкине имеются н более затейливые скамейки, которые, судя но стилю, можно бы приписать Фельтеиу. Лучшая из них находится около Верхней ванны (рис. 32). Она построена на готических изгибах основных линий. Рисунок составлен так, как понимал игру стрельчатых арок XV I I I век, но введен разрыв полукруглых арок, словно они имеют значение контрфорсов. При выполнении этой композиции геометричность выдержана лишь приблизительно, что придает скамейке своеобразную прелесть. Спинка скамейки у «Молочницы» (рис. 33) построена еще проще в смысле геометрическом, но опять-таки несколько неожиданно по чередованию овалов н ромбов, охваченных своего рода крыльевндными добавками. Наконец, в третьем случае рисунок спинки н волют поручней состоит только нз кругов и опять-таки не менее неожидан, чем два предыдущие. Приписывая эти три рисунка Фельтеиу, не следует забывать, что он считается автором и ре- шетки Летнего сада (рпс. 34), на которую в конце XV I I I века смотрели, как на чудо искусства. Основное значение в пен имеет гранитная колоннада, на широких капителях которой поставлены гранитные вазы с относительно простыми и в то лее время превосходными по рисунку бронзо- выми ручками. Что касается самой решетки, то в ней сочетаются кованые части с золочеными очень легкими узорами под самыми остриями копий. Одинарные копья чередуются с стройными параллельными брусьями, которые охвачены круглой розеткой. В смысле композиции это очень удачный прием, так как число копий (вернее, их остриев) уменьшено вдвое, ц глаз не замечает горизонтальной тяги, скрепляющей копья на середине. Створки ворот (рис. 35) 24 выдержаны в прямых и круглых линиях, что соответствовало бы ампиру, если бы не верхнее папно с вазами компонованными с просветами, как на чертежах Гюкье, но в чистейшем стиле Людовика XVI Завершение ворот но легкости и изяществу волют, простоте рисунка пальметок и по общей граци- озности далеко превосходит все, что дало заиадиое искусство ковки. Установить документально

авторство Фельтеиа нёльзя, потому что сохранившиеся проекты 25 различных завершений ворот (несомненно, оригиналы) пе подписаны, а прием рисунка не совсем фельтеновский 2 0 . Обычно забывают, что одновременно с решеткой Летнего сада в Петербурге были поставлены не менее замечательные решетки Мраморного дворца, Государственного банка и Таврического дворца (ныне дворец Урицкого). Первая, несомненно, проектирована Ринальди; вторая имеется на чертежах Гварепгп, и сомневаться в его авторстве пе приходится. Об этих решетках скажем несколько позже, а до того упомянем о довольно затейливой но пер- вому впечатлению, но па самом деле просто задуманной решетке Фельтеиа на окнах церкви Чес- менской богадельни (рис. 36). Здесь опять-таки лишь три вертикальных стержня, которые обрабо- таны, как копья; промежуточные стержни образуют готическую арку, боковые заканчиваются волютами. В то же время осевые копья переходят внизу в лепту, покрытую кругами, а к остальным па том же уровне присоединены завитки, способствующие горизонтальному скреплению. Эта решетка рассчитана на выполнение мастерами-слесарями, умеющими решать сложные задачи ковки. Еще проще рисунок фельтеновской решетки из мощных кованых прутьев, окружавшей до 1903 г. памятник Петру I . Ее незатейливый узор великолепно соответствовал лаконичности замысла Фальконета. Среди фельтеиовских решеток особенно интересна решетка Аннепской церкви (рис. 37), где между двумя поясами из кругов, соединенных тягами, помещены подобия балясин, разделённые прямоугольниками с кругами посредине. Рисунок балясин несколько напоминает рисунок перил Фонтанки и канала Грибоедова (см. ниже). Решетки у окон Екатерининского дворца (рис. 38) и в верхней части галлереи Гостиного двора — одинаковы. Гостиный двор строил Деламот, но он, поводимому, пе работал в 0. Царском селе. С другой стороны, разделка потолков и ворота Екатерининского дворца (очень красивые) близки к школе Растрелли, а Фельтеи — ученик последнего. Ринальдиевы Орловские порота (рис. 39, 41) — грандиозная мраморная триумфальная арка, поставленная на въезде в Пушкин из Гатчины. Композиция створок основана на игре очень легких диагональных тяг, идущих от пояса к верхней дуге, связанной с устоями ворот при помощи пышных волют. В противоположность легкости основной ткани рисунка створок, их верх украшен гирляндами, а пояс — венками и пальметками (лилиеобразными). Все выполнено пз бронзы, il работа местами напоминает ювелирную. Таким образом, получается контраст между мощными формами каменной арки и легкостью рисунка створок, между сплошною гладью драгоценных мраморов п кружевным узором чеканного пояса. Решетка Ринальди у Мраморного дворца (рис. 40) гораздо проще но форме, чем Орловские ворота и даже чем решетка Летнего сада. Зато здесь на гранитных столбах иоставлеиы бело- мраморные вазы, а под остриями копий добавлены бронзовые кисти. Легкость надвратиого узора противопоставляется мощности КОПИЙ. Грандиозная решетка XVI I I века ограждает гвареигневу усадьбу прежнего Государственного банка (рис. 42). Хотя, казалось бы, барокко Ринальди и классицизм Гваренги противоположны один другому, однако по общему построению решетка Государственного банка близка к решетке Мраморного дворца. И там и здесь основа композиции — ряд копий; в обоих случаях они соединены посредине кругами, которые явиы у Ринальди и превращены в подобие богато орнаментированных ручек у Гваренги. У первого к остриям копий добавлепы кисти, у второго подвешепы еще п гир- лянды с очень легкими ленточками, изготовленными из бронзы, как иа Орловских воротах; они несколько наномшіают узор под остриями па решетке Летнего сада. Уступая последней по раз- мерам, решетка Гварепгп, пожалуй, превосходит ее по тонкости и изяществу рисунка. Решетка усадьбы банка со стороны каиала Грибоедова (рис. 43) отчасти повторяет мотивы гваренгиевой. Очень эффектна в ней рнтмнка перехода от трех акантовых линий к полукружию f 9 I

длинных и коротких копий. Однако узоры здесь проще, и в них ясно чувствуется влияние нового материала, т. е. чугуна. К эпохе, переходной от растреллпевского барокко к классицизму Камерона и Гваренги, отно- сится ряд произведений Баженова, Деламота, Фельтена и Старова. Решетки пх і столь близки по стилю, что трудно определить, кому из них принадлежит та пли иная. Среди них имеются и такие первоклассные, как решетка Старова перед дворцом Урицкого (б. Таврическим). Эта решетка, с ее приземистыми гранитными пьедесталами, с продолговатыми вазами, с простым, но своеобраз- ным узором (рпс. 44), столь совершенна, что она одна могла бы доставить своему автору славу выдающегося зодчего. Рассматривая крупнейшие решетки XV I I I века, принадлежащие Фельтену, Ринальдп и Гва- ренги, легко заметить, что, несмотря иа ярко выраженную индивидуальность этих мастеров, они применяют одну и ту же основную композицию и только в пропорциях и деталях существенно разнятся между собою. Следует заметить, что именно в эту эпоху совершался переход отпышпых решеток начала XV I I I века (петергофские) и капрпзно изогнутых легких узоров 70-х годов к иному тину, какого требовала строгость нового стиля. Как пп прекрасна по своей строгости гваренгиева решетка Государственного банка, все же ее серый 'гранит и бронзовые гирляиды несравненно богаче и затейливее хотя и стройного, но очень строгого по стилю здания. Очевидно, что для классики нужны были иные формы, и к исканию их приступил ряд мастеров. Одним из первых проявлений новых форм были ограды на мостиках в б. Царскосельском парке, которые можно было бы приписать скорее Фельтену, чем Ринальди, хотя авторство последнего не исключено. Особенностью их является прежде всего сочетание тяжелых мраморных столбов с решетками очень простой формы. Например, в одной из иих, с приземистыми столбами, основной рисунок сравнительно прост (диагонали), но под поручнем добавлены цветы из четырех лепестков, а еще ниже — пальметки типа французских лилий (рпс. 45). Еще проще рисунок из полукругов, частью окрашенных в белый цвет (нижние), частью черных (верхние), с четырехлепестковыми цве- тами внутри образующихся эллипсов (рис. 46); рисунок лепестков имеет нечто общее с деталями Орловских ворот, по работа грубее и в общей композиции меньше изящества. В третьей решетке между вертнкальпыми прутьями подвешены гирлянды 2 7 (рис. 47). Все эти мостики расположены па ручье, протекающем от «Каприза» до Сибирского моста и превращенном в ряд прудов с остро- вами, берега которых усеяны увеселительными постройками («Скрипучая беседка» Камерона, Вечернее зало» Томона, «Концертное зало» Гваренги, «Кухня-руина» Гварепги, «Турецкий киоск» Гваренги, «Турецкая плотина»). Парк этот должен был поражать своей роскошью иностранных послов, и мостики были выполнены из дорогих материалов. Перила Китайского моста (рис. 48) состоят из тяжелых гранитных ваз, из которых вырастают коралловые отроги. К «китайским» затеям, принесенным в б. Царское село еще до Камерона Неело- выми, относятся и косые иерила Крестового моста (рис. 49), перекинутого сразу через два рукава канала. Ограде «Китайской деревни» Камерон прпдал, особенно в узорах столбиков, затейливый геометрический рисунок (рис. 50). К фельтеновским мостам Пушкина близки перила лестниц, сделанные из двух металлов, напри- мер в Марьине п в том же Пушкине. Этот простейший тип встречается и позже, например у Пла- вова на лестнице бывшего Опекунского совета, где тонкие прутья сделаны пз латуни и имеют узорные утолщения посредине. Более строгий характер посит решетка на лестнице у Камероновой галлерен (рис. 51). Она задумана в виде_чередованпй панно с ромбами и панно с узорами, но лепщики, видимо, еще не * * *

умели справляться с косыми пробегами гирлянд. Решетка вокруг «Собачьего сада» (рис. 62), при- легающего к Камероновой галлерее, состоит из копий с наконечниками, в углах же, для большей крепости решетки, копья заменены сложными узорными столбиками, но с такими же наконеч- никами. Смоленские ворота Гатчины (рис. 53) были перенесены туда архитектором Глинкой, но выполнены они для Михайловского замка, вероятно — по рисунку Баженова или Бренна 2 8 ; орел, довольно наивного рисунка, помещен между тростником п дубовою ветвыо. К тому же типу отно- сятся и ворота Каменноостровского дворца (рпс. 54), где встречаются перекрещенные пальмовая и дубовая ветви, как в Гатчине; вполне вероятно, что эти ворота исполнены по проекту Баженова. Ворота такого же типа — правда, более скромные и не такие изящные — мы встречаем в доме № 8/2 по Тучковой набережной (рис. 55); здесь орел заменен кадуцеем Меркурия, а под остриями копий подвешены гирлянды, как на решетке Государственного банка. Театральные ворота Павловска по простоте чугунных копий с украшениями напоминают ворота Государственного банка; по тому же типу сделаны и ворота в Гатчине (рис. 56). Наоборот, гораздо более богатые с архитектурной стороны ворота Гатчинского парка, выходящие на шоссе и в Звернпец, имеют очень скромные по рпсунку решетки. Но все эти ворота и решетки уступают изумительным по простоте рисунка воротам Камерона при въезде в ту часть Павловского парка, где находится «Круглое зало» (рис. 57). Решетка предель- но проста по рисунку, но ее волютообразпое дополнение по обе стороны дорийских колонн, а также самое сочетание легкой решетки со стройными колоннами делают эти ворота удивительно мону- ментальными. В Павловске, па лестнице дворца и на Висконтиевом мосту, имеются очень скромные типы нерил, напоминающие перила старой петербургской школы слесарей, но выполненные уже в конце столетня: перила па лестнице — не ранее 1784 г . , перила на мосту (рис. 58) —не рапее 1798 г. I Ia первых имеются своего рода воспоминания о рокайлях, на вторых — о розетках. Главное достоинство перил на Висконтиевом мосту — их прозрачность, позволяющая любоваться заме- чательными пейзажами даже тогда, когда перед зрителем на первом плане мост. Из поздппх кованых перил XV I I I века отметим еще курьезные китайские мостики с порталами, перекинутые через Крестовый канал у «Китайской деревни» и выполненные, повидимому (судя по рисунку), не Камероном, по, может быть, Нееловыми. В них применено чередование широких и узких ромбов, причем в широкие ромбы вписаны розеткп. Решетки эти пе монотонны, но зато триумфальные арки, составленные целиком пз чугунных отливок, скучноваты, хотя технически именно они и интересны, как первые образцы крупных плоскпх отливок. Этот мост, как упомяну- тые выше мосты в Пушкине, выложен чугунными плитами. Решетка Старова на одном из пру- дов Таврического сада также состоит из чередующихся эллипсов и кругов. Чугунная скамейка в Тайцах, принадлеясавших Демидовым, имеет спинку из переплетенных чугунных кругов, с до- вольно грубо выполненным гербом Демидовых в среднем круге (рис. 59). Ручки ее являются явным подражанием диванным ручкам начала X I X века, т. е. формы деревянной мебели перене- сены без изменений в чугун. Прекрасные решетки царских резиденций, конечно, пе решали вопроса о типе решеток для громадного протяжения каналов столицы. Набереяшую Невы можно было оградить мощным гранитным парапетом, но панели некоторых каналов (канала Грибоедова до Крюкова канала, Мойки, Зимней капавки) были настолько узки, что поставить гранитные парапеты было нельзя. Сначала,повидимому, предполагали поставить кованые перила, и часть из ппх, проектированная почти бесспорно Фельтеном, сохранилась на канавке вдоль Эрмитаяга. Особенность этих перил— выдвияіение круглых тумб над водой п изгпбы толстых стержней в виде готических арок. Из всех перил на каналах Ленинграда это, пожалуй, самые прекрасные, прежде всего в силу великолеп- [ и ]

лого замысла проектировщика и в пеменыпей степени благодаря ручной работе, дающей живые формы. Однако поставить кованые перила на всех многокилометровых набережных каналов было немыслимо. Но как раз в это время широко развилось применение чугунного литья. Так, в «Re- cueil de decorations intérieurs» 2 9 отмечается, что в течение последних лет начали применять чугун в качестве основного материала для сооружений как механических, так и архитектурных. «Упо- требление его должно усиливаться по мере того, как совершенствование литья позволит приме- нять его для новых и новых задач», говорит автор. В этом же сочинении указывается, что чугун используется для многих изделий, которые, казалось бы, можно изготовлять только из ковкого железа, например вывески магазинов, пиля- стры лестниц, ограды и даже самые легкие балконы. К сожалению, в Ленинграде не сохранилось ни одной крупной чугунной вывески (их не было уже в конце X I X в.), но пилястры или колонпы для лестниц и наддверников можно встретить очеиь часто у парадных старых богатых домов. Производство чугунных решеток в Ленинграде развивается к концу XV I I I века и полного расцвета достигает к 1803 г . , когда Воронихин проектировал самую богатую по орнаментике решетку Казанского собора. Чугунное литье издавна производилось па уральских заводах, в том числе на Демидовских (скамейка в Тайцах), работали также Петрозаводские заводы, Алексан- дровский завод Николаевской железной дороги (см. ниже о работах Россн), Голицыиские заводы (Николаевские ворота в Павловске и въезд в Кузьминки). К этому периоду, т. е. к концу XV I I I — началу X I X века, относится и изготовление иолов из чугунных плит. В Ленинграде сохранился пол в вестибюле б. дворца Строгановых, в Москве — чугунная лестница Октябрьского вокзала (очевндпо, двойник прежней лестницы вокзала Октябрь- ской железной дороги в Ленинграде). Замечательны не столько перила этой лестницы, как плита площадки второго этажа— плоская, почти в 4 кв. метра, отливка с широким строгим узором. Одна эта работа, выполненная, вероятно, на Александровском (ныне Пролетарском) заводе, показывает высокое мастерство литейщиков. Однако основными работами для Ленинграда являются перила каналов. Первым типом их нужно признать кованые готические перила Зимней канавки (рис. 60). Ко второму типу можно отнести перила из чугунных балясин, прекрасные но пропорциям, проектированные по примеру французских перил середины XVI11 века, но в гораздо более мощных формах. Такие перила поставлены вдоль всего канала Грибоедова (рис. 61) и особенно красивы там, где канал круто поворачивает, например у Демидова моста, при приближении к Екатери- нинскому мосту. Эффектнее же всего сочетание нескольких рядов нерил у Пикалова моста, где канал Грибоедова пересекает Крюков, где чугунные ограды бегут по шести направлениям. Если смотреть от Никольского рынка, то на нервом плане — полукруглый изгиб перил со стороны улицы 3 Июля (б. Садовой), рядом Пикалов мост с гранитными обелисками, а вдаль уходит пер- спектива Крюкова капала с легкой Никольской колокольней и мощной массой Театра оперы й балета, с бегущими узорами перил. Наконец, очень красив был переход от канала Грибоедова к Фонтанке, но, к сожалению, отличные старые перпла Малого Калинкина моста заменены шаблонным образцом коица X I X века. К концу XV I I I ИЛИ к самому началу X I X века относятся перила Фонтанки. Они кованые и построены чрезвычайио просто. Под полукруглым поручнем идет полоса, частью изогнутая полукругом в сторону поручня, частью, в промежутках между полукругами, горизонтальная. Такая же полоса проходит и ио нижней тяге, благодаря чему образуются как бы параллельные друг другу планки, соединенные ио концам вертикальными стержнями. Таким образом получается рисунок пз балясин, подобный перилам капала Грибоедова, по более простой; он прекрасно гар- монирует с грапптпыми столбами, между которыми протянуты перила. Однако на Фонтанке перила

играют гораздо меньшую роль в пейзаже, тем па канале Грибоедова или на Мойке. Они особенно хороши в сочетании с деревьями на Липовой аллее у Михайловского замка и в копце реки, если смотреть вверх от Калпнкнна моста. ЧЕС началу X IX века относится повый тип перил правого берега Невы, причем василеостров- ские (против спуска у Румяпцевского сквера) и у старого Исаакиевского моста (рис. 62) нари- сованы, судя по некоторым указаниям, А. Захаровым. Последние перила, при простоте замысла (переплетающиеся овалы), действительно стройны и вместе с тем дают сплошной связный узор целого панно; по верху перил проходит лента довольно незатейливого «à la grec». Простота за- мысла, его оригинальность и соответствие назначению позволяют приписывать эти перила такому мастеру, как автор Адмиралтейства. Несколько проще рисунок небольших перил при въезде на Тучков мост (рис. 64), относящихся к той же эпохе; возможпо, что они вышли из мастерской Захарова. Здесь вместо овалов—вытя- нутые'восьмерки, играющие роль балясин, а вместо меандра — круги, пересекающие друг друга так же, как овалы на перилах против Румянцевского сквера, К тому же типу с формальной точки зрепия могут быть отнесены более поздпие перила Пла- вова (рис. 142), но в них овалы надломлены и имеют разную высоту и ширину, в силу чего при- шлось добавить к ним розетки; стиль этих перил напоминает скорее Воронихииа, учеником кото- рого был Плавов. •Очень затейливо чередование ромбов с балясинками и промежутков с пальметками на перилах моста через пруды Михайловского сада (МОПР'а), где на столбах совсем не шаблонны изображе- ния щитов и мечей, а к столбам примыкают мощные волюты (рис. 63). Рисунок, как бы сочетающий фельтеновские замыслы, полуготические овалы перил на Зим- ней капавке с захаровскими овалами, встречается в лестничных перилах, например в доме № 6 по 13-й линии Васильевского острова (рис. 65). В ряде домов тот же тип еще более упрощен. ІСамая замечательная из оград начала X I X века — ограда вокруг памятника Разумовскому на Лазаревском кладбище (рис. 66). Она состоит из переплетающихся полных кругов, причем в середине нечетных кругов помещены щиты с львиными головами в сиянии. По типу последних и по столбикам в виде опрокинутых факелов ограду эту можно приписать Воронихииу. К концу XV I I I или к началу X I X века относятся и ограды, состоящие из цепей. Ограда б. двор- ца Кушелева-Безбородко на Полюстровской набережной, выстроенного Гвареиги, была огорожена курьезными изваяниями львов с протянутыми между ними цепями (рис. 67). Только гораздо позлее (в конце X I X века) была добавлена сравнительно простая решетка из пик. Не следует забывать, что в копце XVI I I , да и в середине X I X века, Полюстровская набережная была почти пустыней, а перед «львиной» оградой Гваренги выдвигалась грапитная пристань, частично размытая Невой. От Воронихнна сохранился ряд оград совершенно различных стилей, причем ранние отли- чаются комбинированием очень простых решеток со статуями. Не следует забывать, что Ворони- хин посетил Италию, путешествуя с сыном графа Строганова, и, возможно, побывал в Англии, откуда происходила его жена. В Италии он застал увлечение древностью. Рядом с развалинами античности видел он там и феерические виллы XVI и XV I I веков — величаво прекрасные творе- ния Виньолы и Лигорио. По возвращении в Петербург Воронихип перестраивает дачу Строганова с ее чудесным парком, где на одной из полян стоял подлинный античный саркофаг 30 , а с 1804—1805 гг. начинает работать в Павловске, сначала под руководством Камерона, а потом и самостоятельно. От первых работ Воро- пихипа сохранился небольшой кусок решетки в строгановской усадьбе с перекрещивающимися овалами, кругами наверху и «волнами» внизу (рис. 68); перед этой решеткой эффектпо расположен лежащий лев, хотя и подражающий «египтизированиым» львам перед киоском римской виллы Боргезе, ио существенно отличный от пих.

Решетка на мосту с кентаврами в Павловске еще проще (рис. 69); ее слегка сдавленные овалы переходят в простые волюты, а довольно мощные пьедесталы, как бы устои моста, украшены копи- ями знаменитых античных кентавров. Часть решеток в Павловске выполнена чрезвычайно скромно, например па мостике через овраг у дворца (рис. 70), но в них очень затейливо чередуются то балясники своеобразной формы с пальметками в расширениях, то стержни с расширением в виде ромба. Перила моста у Пиль-башни (рис. 71) очень просты но основному рисунку в виде переплета из тонких прутьев, но на него наложена очень сложная виньетка из круга и двух овалов с каждой его стороны, в круг вписан сложный цветок, а в овалы — своеобразные узоры; сложный и до- вольно неожиданный узор присоединен и к внешним сторонам овалов. Совершенно исключительна как по общей композиции и деталям, так и по сложности выпол- нения ограда сквера Казанского собора (рис. 72—77). Воронихин предполагал закрыть въезд в Казанскую улицу воротами, а для стоянки экипажей наметил к западу полукруглую площадку, которую и отделил от сада б. дворца Разумовского (ныне Институт Герцена) чугунной оградой. Эга ограда состоит из колоссальных чугунных панно, укрепленных на мощных гранитных колон- нах дорийского типа, заканчивающихся шарами. Решетка должна была упираться в грандиозные гранитные пьедесталы, на которых предполагалось поставить колоссальные статуи апостолов из цельных кусков гранита. Задача огромной трудности заключалась не только в отливке грандиоз- ных ажурных звеньев решетки и их почти ювелирного орнамента, но и в перевозке их с далыіего Урала и в установке, так как чугунные изделия таких размеров очень хрупки. Конструкция ограды сводится к следующему: стержни решетки и виньетки на них подвешены к мощному чугунному брусу под фризом, а этот брус опирается на гранитные подставки по обе стороны колонн; над фризом проходит второй такой же брус, который и опирается на тело колонны, входя в ее капитель (рис. 72). Решетка была рассчитана на фон зелени густого сада. Теперь же лучше рассматривать ее, наоборот, из сада, откуда к тому же не так заметны безобразные иристройки к краям ограды, сооруженные в конце X I X века. Однако крайне трудно сфотографировать всю решетку: этому мешают и деревья сада Института Герцена и деревья сквера собора. Поэтому приходится ограни- читься видами через два звена решетки на портик и купол собора (рис. 73) и видом на колонну с частями двух прилегающих к ней звеньев (рис. 74). На рис. 75 отчетливо видна сложность виньеток, прилегающих к колоннам, и богатство орна- ментики фриза. Весьма замечательно, что ВоронйХии, один из крупнейших мастеров классицизма, в Казанском соборе допускал изумительную мощность и сложность орнаментов. Таковы его мра- морные перила «царского мест;», с их мощным акантом, образующим ограду без поручней. Так и в решетке Воронихин развивает вокруг центрального круга с лучами солнца (но без церковных эмблем) сложнейший узор, хотя и акантовый в основе, но разработанный в удивительно свобод- ных формах (рис. 76). Хотя фриз решетки и исходит из акантового меандра, однако в нем одновре- менно идут то две, то три ветви, а в местах подъема они даже окутываются четвертою. Кроме того, в композицию введены крупные круглые розетки, цветы и круглые розетки с виноградными гроз- дьями (рис. 77). Все это создало необычайное, невиданное ранее богатство орнаментики, но вместе с тем и чрез- вычайно затрудняло отливку; после этой решетки русским мастерам-литейщикам уже никакая работа не могла показаться трудной. К произведениям Вороиихина, новидимому, относится и новый тип очень легкой решетки Розового павильона в Павловске (рис. 78, 79), перенесенный туда при расширении парка после 1806 г. 13 этой решетке намечается'переход к стилю, который широко развил впоследствии Росси: вместо античного аканта помещены венки и гирлянды из роз, причем их мощные массы как бы проти-

вопоставляются очень легким стержням решетки. Венки Из роз, маргариток н васильков весьма красиво проработаны, хотя в силу своей мощности не могут передать легкости цветов, тем более в соседстве с длинными легкими тирсами и столбиками из тех яте легких тирсов н змей. На самых воротах подвешены гирлянды н розетки, средняя из которых прикреплена ленточками к двум прутьям (к сояіалению, ленточки обломаны). Места упора прутьев отмечены попеременно розочкамп и цветами шиповника. Теперь эта очень легкая и низкая решетка на фоне случайно разросшейся зелени имеет совершенно иное художественное значение, чем при ее постановке, когда деревьев было очень мало, а все поле было покрыто розами 3 1 . Вороннхин, работавший очень недолго (1798—1813 гг.), оказал большое влияние на развитие стиля, поскольку оп привлекал к своим работам очень многих своих учеников по Академии, в том числе и Росси. К отзвукам его влияний нужно отнести очень легкие могильные ограды из пере- секающихся кругов, например ограду могилы Антоновых на Смоленском кладбище (рис. 80) пли могилы Старова на Лазаревском кладбище (рис. 81), где розетки удачно подражают цветам. Есть и замечательные решетки, для которых использованы, вероятно, мотивы рисунков самого Воронихина 32 . Такова, например, ограда вокруг могилы Сизова на Волковом кладбище (рис. 82), где между чугунными ионийскими колоннами с шарамн наверху проходят две полосы своеобраз- ного меандра, который то завивается в розетку, то расширяется в акант. Стержни решетки нари- сованы в виде сложных цветков; па концах и в середине тот яте прием, что и у Гвареигн па копьях ограды Государственного банка, по несравненно более усложненный. Влнже всего к стилю Воро- пихииа великолепные громадные розетки, плоские, по кажущиеся необычайно рельефными бла- годаря ступенчатому переходу от центральной розы к пышному аканту и к широким листьям «лопуха», составляющим основной фон. К особому типу, идущему от Камерона или от Воронихпиа, нужно отнести решетки со стерж- нями, заканчивающимися завитками аканта. Такова, например, ограда могилы Владимирова на Волковом кладбище (рис. 83), нарисованная, несомненно, выдающимся мастером. В пей чув- ствуется близость к тем изяществу и легкости, которые отличают направление Камерона — Во- ронихина, вдохновленное памятниками Эллады, от направления Гваренги— Захарова — Росси, увлекавшихся грандиозностью Рима (хотя Захаров был сотрудником п преемником Камерона по Адмиралтейству, Росси—сотрудником и преемником Воронихина по Павловску 33 ). Композиция решетки па могиле Волковых предъявляет к литейщикам те яте высокие требования, какие ставил им Воронихнп в ограде Казанского собора. Влияние воронихинского стиля сказалось также в очень детальной проработке орнаментики, например в применении цветочных мотивов в полосах, окаймляющих панпо могильных оград (рис. 85). Некоторые из мотивов Воронихпиа были широко использованы его последователями. Так, например тройные веночки фриза Казанского собора, которые служат там для подчеркивания вертикальных линий, Росси использовал для украшения фронтона «Монмартра» 34 в Павловске, а Русска наложил их на копья ограды дома Бобрипских (рис. 86), хотя ворота и решетка в нише (рис. 84) выдержаны в мощных формах, близких к типу Гваренги. К эпохе Воронихина и Захарова относятся и характерные для начала X I X века балконные решетки, обычно укрепленные между легкими гранитными столбиками (например в домах №№ 6 и 8 по Загородному проспекту). Особый тип представляет собой решетка дома № 48 по Разъез- жей улице, построенная на мотивах розеток и стрел (рис. 87). Наивной переработкой захаров- ской ограды Василеостровской набереніпой является балконная решетка дома № 59 по проспекту Володарского, скомпонованная из овалов с вписанными в них ромбами, иници а лиамв л а д е л ьац и годом постройки (рис. 88). Такие овалы, но более усложненного рисунка, встречаем мы в лест- ничных перилах дома № 1/7 по набережной Мойки (рис. 89).

I « f

ГГосле 1813 г. ІІ орнаментике все чаще п чаще Цветы заменяются эмблемами войны. Так, Ново- калиикнн мост по дороге к Нарвским триумфальным воротам, через которые проходили войска, возвращавшиеся из Парижа, был украшен перилами в виде дротиков (рис. 90). Вместо столбиков панно решетки украшены мечами, фонарные столбы имеют вид пучка копий, опирающегося на акантовую подушку п украшенного щитами с перекрещенными мечами; дуга, к концу которой подвешивалась па цепи лампа, прикреплена к горизонтальной стреле. Столбы несколько иного типа были размещепы против крепости вдоль ограды площади Революции (б. Троицкой). Война с ее ужасами была, несомненно, прпчппой того, что в мотивах украшений все чаще и чаще проскальзывают трагические маски. Их мы встречаем, например, в чудесной могильной ограде на Лазаревском кладбище (рис. 91), которую можно приписать школе Воронпхпна по своеобраз- ному приему использования раскрывающихся акантов, как плоского прикрепления к граниту; акантовые кресты, образующие решетку ограды, напоминают рисунок георгиевского креста, введенного в орпамепт фриза. Эта ограда, пожалуй, больше всего проникнута духом трагизма. Ограда могилы Олсуфьевых на том же кладбище (рис. 93) отличается скорее пышностью, чем торжественностью. Маски далеко не столь трагичны, меандр в виде акаптовых завитков песколько мопотопеп, к брусьям прикреплены лавровые венки с опрокинутыми факелами и сосудами для благовопий. Ясно, что это работа второстепенного мастера, стремящегося произвести впечатление богатством деталей, а пе глубнпой основного замысла. Несравненно выразительнее другая могильная ограда па Лазаревском кладбище (рис. 92), которую можпо приписать одному из учеников Вороішхппа, например Витбергу, так как в нее введены любимые мистические мотивы этой эпохи («всевидящее око»). Самая решетка состоит из простых прутьев квадратпого сечеппя, к которым прикреплены небольшие вазы; угловые столбы замепены опрокинутыми факелами с погребальными венками. Некоторая искусствен- ность прикрепления венков к стволу факелов не лишает эту решетку ее суровой трагичности. Впрочем, об авторах этих решеток можпо было бы спорить, так как трагические маски при- меняли также Томой и Росси 3 5 . Безусловно принадлежит Томону ограда ИЛИ , вернее, ворота, ведущие к той части Павловского парка, где находится мавзолей Павла I (рис. 94). I Ia плоских столбах ворот помещены вазы для благовонии, брошенные па широкую плоскость так, как делали это мастера ампира; в этом приеме, и в легком рисунке створок, и в дымящихся факелах, есть изя- щество, очень далекое от суровой монументальности описатшых выше могильных оград на Лаза- ревском кладбище. Примерно такой же тип факелов — на столбиках ограды «Памятника роди- телям» в Павловске (рис. 95). Между ранним Росси и поздним Воропнхипым разница так мала, что различить пх почти не- возможно. Так, например низкие ворота при входе в «Новую Сильвию», которые относятся к пе- риоду 1803—1814 гг . , имеют совершенно простой рисунок из почти прямых копий, таких же, как и копья ворот с дорийскими колоннами, поставленных еще в XV I I I веке Камероном. Ворота Павловского парка, исполненные по рисунку Россп (рис. 97), имеют более мощные, по опять- таки простые по форме копья; плоские, совершенно своеобразной формы вазы представляют здесь прекрасное завершение невысоких тумб. Однако трудно сказать, являются ли оригиналами именно эти вазы пли оригиналы находятся на ограде Пролетарского (б. Александровского) завода, где они поставлены на столбы, украшенные превосходными военными трофеями (рис. 96). Россн явно переходит от цветочных узоров Воронпхпна т; строгим формам ампира, влияние которого пе исчезает и в декорациях Елагппа дворца. Но ворота Елагииоостровского сада (рис. 98) гораздо грузнее вороиихинских, хотя назначение усадьбы здесь то же, что и в Павловске. Одни из перил у павильона па Елагнпом, выходящего па реку, повторяют мотив овалов, по приведенных к угло- ватой форме H с веночками в середине (рис. 99). Эти перила Росси по своему стилю стоят как-то особняком среди решеток Ленппграда.