Письмо о войне

С нашей техникой делать было нечего. Мы видели, как с северной части острова отходили небольшие пароходики ишли к пароходам, стоявшим на горизонте. Значит, немец снимает свои части с остро- ва. Надо что-то делать! Мы запросили авиацию. Нам ответили, что сейчас вылетят наша, английская и американская авиации. Мы начали окапываться на всякий случай. Мой окоп был не- далеко от окопа радистов. Они включили Москву, а там переда- вали указ о безоговорочной капитуляции Германии. Я прослу- шал передачу и пошел узнать у командира полка, в чем дело. Это было 9 мая, часов в 5 вечера. Комполка выслушал меня и сказал: «Опять ты лезешь вперед! Иди в свой окоп и там жди капитуля- ции». Я прошел в свой окоп, сел и закурил. Видно, мы по берегу вольготно разгуливали, а с кораблей противника за нами следили. Слышу далекий, глухой выстрел в море – и с шумом снаряд стал приближаться к нам. Дальше я ничего не помню, меня завалило песком. Противник выстре- лил всего два раза, а меня нигде нет. Ребята вырыли меня, сидят и хохочут. Постепенно и я стал приходить в себя. Командир полка кричит мне: «Ну как, Троицкий, капитуляция у них или нет? Смо- три, что на море делается». И действительно – над пароходами кружились самолеты, рва- лись бомбы, некоторые пароходы горели. Но вот что-то случилось, и самолеты начали сбрасывать бомбы в воду и отлетать в сторону. Вот это была настоящая капитуляция! Это было в 6 часов вечера 9  мая 1945 года. Часов в 7 над нами пролетел наш самолет и сбро- сил нам последний номер газеты «На штурм» – среда, выпуск № 40. Все расхватали эту газету – казалось, что это самая лучшая, са- мая счастливая газета в мире. Люди кричали: «Ура! Конец войне! Победа!» Кто-то стрелял вверх, кто-то втыкал свои автоматы в пе- сок. Что было в тылу, не знаю, но на фронте была такая радость! Кто-то пил прямо из горлышка фляжек, передавал своим товари- щам. Кончились все наши муки, страсти и скорби! Все целовались и обнимали друг друга, хотя многие были незнакомы. Как всем надоела эта война, как проклинали тех, кто ее породил! На улице стало темно, но спать никто не собирался. Теперь уже разводили большие костры. Впервые за последние пять лет некого было бо- яться. Я сложил поменьше эту самую счастливую газету и, как до- рогую реликвию, положил в боковой карман. Я привез ее домой

111