Петергофская першпектива

— 25 — густоту леса, некая простая хижина, покрытая соломою, которую* ее величеству угодно было также видеть. Вначале в пей не представлялось ничего, кроме обитающего в ней старпка в про стоте деревепской жизни: но вновь по знаку хозяина, нечаянно, хижина распалась, п за нею япплсл другой, построенный в сель ском вкусе приятный долин.. Ее величество благоволила и оной впдеть и, пробыв там немного, возвратилась в дом хозяина. По том еще изволила шествовать в лежащую к возморыо рощу, при входе в которую в левой стороне, на острове пруда, явилась пустыня, устроенная в китайском вкусе из мрамора; и казалось, по простоте ее п видимой древности, что она не искусством, по самою природою за несколько уже веков ранее устроепа. Ее величество, побыв в опой, изволила гулять по роще и оттуда возвратиться паки в дом к хозяину, благоволив иметь у него вечернее кушанье, во время которого также играла музыка. На последок, изъявив хозяевам свое высочайшее благоволение и удо вольствие, которое, как изволила сказать, всегда при посещении их чувствует, в 10? 2 часов предприняла путь в Петергоф». Безусловно, данное описание прежде всего дает некоторое представление о самой даче Льва Александровича Нарышкина, а затем оно любопытно по тем âûä?ìêàì, которые делались для угождения иарпце, — на лугу устраивались Фламандские кар тины, воздвигались особые декорации, особые постройки, тра тилась масса труда, масса средств для удовольствия чуть ли не на несколько секунд. И эти траты, эти приготовления призна вались за нечто такое, без чего невозможно обоіітпсь: «в про шедшую пятипиу, т. е. 26 июня 1780 года, ее императорское величество и граф Фалкенштейн (т. е. австрийский император Иосиф II) переезжали из сей столицы в Петергоф, изволили оста новиться на даче у его высокопревосходительства оберштал мейстера Льва Александровича Нарышкина, где изволили пробыть 3 часа и прогуливались в разных местах сей дачи. В одном из оных при приближении высочайших посетителей раздвинулись горы, и открылся театр,, на котором представлена была Драмма, относительная к столь счастливому и вожделенному для хозяев случаю. По окончании опой внутренняя стена театра раздалась, и открылся Парнас, на коем обитающие Музы согласили с паи п|)пнтпейшего музыкою свои песни, изъявляющие славу и веселие сего дня и места, возвышенного посещением, что потом заклю чено было небольшим балетом равномерного содержапия. Сие зрелище особливо привлекательно было тем, что действующие лица во всех сих увеселеппях, главной части, были дети хозяев. Гр. Фалкепштейн нашел сие место столь прпятпым, что желал видеть и отдаленнейшие части оного, куда па линейке, в пре провождении хозяпна и мпогпх других, изволили ездить» 92 )­