От символизма до „Октября“

Нечто подобное наблюдается и в области поэзии. Стихи А. Пушкина, стихи символистов или футуристов построены, как ряд силлогизмов, как рассуждение или повествование с определенной фабулой. Случайное присутствие нескольких образов в стихотворении не изменяет основы его. Основа, представляющая из себя логическую цепь или развитие определенной фабулы, совершенно иная, чем в имажинистической поэзии. Итак: имажинизм явление новое по существу. Поэзия имажинистов по своей форме близка к некоторым новейшим частушкам русским и татарским. Сходство заключается в том, что ряд впечатлений внешнего мира и ряд внутренних переживаний фиксируется слагателем частушки без всякой логической связи. Эти разрозненные лепестки и клочья листьев соединяет определенное лирическое волнение поэта, вовлекая их в сферу свою. Иллюстрирую татарскими частушками: Отвори в саду ворота, Чтобы солнце охватило цветы. Глазами смотрю на всех, А сердце видит тебя одного. Или: В чугунном котле Варится наша пища. Птице не залететь туда, Где побывает солдатская голова. Как видите, здесь тот же алогизм, как и в поэзии имажинистов… Кроме того, поэзия имажинистов насыщена до предела образами, в частушках такой насыщенности не наблюдается. Основное в поэзии — композиция образов. Весь прочий материал поэзии — евфонию, ритм — мы считаем второстепенным, подчиненным композиции образов. Естественно: мы отвергаем существующий метр и ритм… Ритм должен выявлять соответствие и взаимоотношение образов. Определенная, в течение многих столетий сложившаяся строфика не только не обязательна, но убийственна для поэта. Для каждого произведения следует найти особое, свойственное духу данного произведения строфическое настроение. Произведение, созданное в тех строфических формах, какие поэт изобрел для данного словесного организма, живой цветок. Произведение в форме сонета или рондо, цветок гербаризированный.