Новый ЛЕФ. № 5. 1928

„...He сносясь с смоленскими помещиками, и я, по взятии Смоленска, подал графу Растопчину записку о вооружении охотничьих дружин по уездам московским, излагая, что, начиная от Гжатской пристани, оттуда по обеим сторонам тянутся с небольшими промежутками леса, эти лесные дружины могли бы сильно тревожить Наполеона. Граф сперва согласился, а потом сказал: „Мы еще не знаем, как повернется русский народ. Мое дело выпроводить теперь дворян из уездов московских“. Граф Растопчин не знал, как повернется русский народ...* (Записки Сергея Г линки , СПБ., 1895 г., изд. ж урн . , Русская ста­ рина" , стр. 255 ) Ополчение сражаться не хо тел о , споря, как мы видели в пер­ вом пункте, о бородах. Этот спор о бородах П ензенского ополчения имел свой смысл: бороды было приказано не брить вот почему: „...Приэтом отдано было в приказе по армиям, чтобы „принимать воинов ополчения не яко солдат, постоянно в сие звание определенных, но яко на время предоставивших себя на защиту отечества. А посему воины ополче­ ния московского одежд своих не переменяют, бород не бреют и, одним словом, остаются в прежнем их состоянии, и по исполнении сей священной обязанности возвратятся в домы свои“. (Т. е. останутся крепостными: сол­ даты, у которых бороды брились, от крепостного состояния освобождались.) (М. Богданович. И стория отечественной войны 1812 г., СПБ ., 1859 г., т. II, стр. 241.) Таким образом представление об энтузиазме всех классов на­ селения совершенно неверное; можно говорить о некотором энту­ зиазме купцов. Например, мы знаем, что крестьяне не везли про­ визию в русскую армию и поэтому получались такие картины: „...Вчерась из Калуги прибыл обоз с сухарями, которые велено при­ нять в наш полк; лошаденки так изморены, что чуть плетутся, а на под­ водчиках синие кафтаны, шелковые кушаки, пуховые шляпы. Вот мы и ну их распрашивать. Что ж вышло? Настоящие хозяева кто захворал, кто из страха бежал, так, чтобы не остановить дела, с сухарями поехали купцы. Один такой осанистый и по лицу-то словно праведный, вслушавшись, что мы их между собой похваливали, сказал нам: „Труды наши не поравняются с вашими, храбрые воины! Не много мы сделали, что по доброй воле обоз к вам пригнали“. (Подарок товарищам и ли переписка р у с с к и х солдат , изданный Скобелевым . Письмо XII, стр. 69 — 70.) Любопытно отметить, что после написания „Войны и мира“ мысль о народном единодушии двенадцатого года стала общей. Не очень элементарно думающий Михайловский (народник) гово­ рит о единстве интересов населения 1812 года как о чем-то само собой разумеющемся. Другого мнения был Растопчин. Приведу конец его последней афиши: „...Ведь опять и капитан-исправники и заседатели везде есть на месте. Гей, ребята! Живите смирно, да честно, а то дураки забиячные головы кричат „Батюшка, не будем“. (Растопч-иыская афиша 1812 года. Библиограф ическое издание в 300 э к з ем п л я р а х , издана Л. С. Сувориным , СПБ ., 1889 г., стр. 54.)

7