Новый ЛЕФ. № 4. 1928

Ахрровая часть ленты Э й з е н ш т е й н а украшена только мас­ штабом, только количеством световых единиц. Кстати, не пора ли бросить снимать мокрые вещи? Октябрьская революция не непре­ менно происходила в дож дь , и стоило ли поливать Дворцовую площадь и Александровскую колонну? Благодаря этой поливке и миллионному свету кадры кажутся смазанными машинным маслом. Между тем, в ленте есть замечательные достижения. Кинематография по одной отрасли своей сейчас ходит между пошлостью и изобретением . Чрезвычайно важно создать одно знач ­ ный кадр , выявить язык кино, т. е. добиться точного воздействия кинематографического изображения на зри теля , создать слово кадра и синтаксис монтажа. Э й з е н ш т е й н у в картине это удалось. Он ставит вещи ря ­ дами, переходя , например, от бога к богу , доходя в результате до фаллического негритянского бога и от него через понятие „статуя“ к Наполеону и к Керенскому с последующим снижением. Здесь вещи похожи друг на друга только одним свойством — своей бо ­ жественностью , а различаются друг от друга смысловыми темб­ рами, и вот эти тембры и создают дифференциальные ощущения, необходимые для художественного произведения. Создавая этот переходящий ряд, Э й з е н ш т е й н ведет зрителя точно туда, куда он хочет. С этим связано и знаменитое, совершенно блестящ е по ­ строенное Э й з е н ш т е й н о м восхождение Керенского по лестнице. Восхождение это дано реально; одновременно идет перечисление титулов Керенского. Преувеличенность лестниц и элементарная простота восхожде­ ния, совершаемая одной и той же походкой, и самая далекость понятия „восхож дение“ и „лестница“ создает вполне понятную форму. Это — огромное изобретение, но возможны пробелы в нем, т. е. это может быть плохо понято даже самим автором. В качестве заболевания этого изобретения появится элементно­ кинематографическая метафора с слишком близким отношением двух частей. Например: идет река, люди идут рекой , или сердце какого - нибудь человека , как незабудка. Нужно помнить здесь, что так называемый образ работает своими не совпадающими частями — ореолами. Во всяком случае, Э й з е н ш т е й н чрезвычайно далеко продви ­ нулся на этом пути, но новая форма, создаваясь, в силу своей но­ визны, воспринимается как комическая. Так воспринимали кубистов, до них так воспринимали импрессионистов и гак Толстой воспри­ нимал декадентов, так Аристофан воспринимал Эврипида. Поэтому новую форму лучше всего применять в вещах , в ко ­ торых комическая эмоция обусловлена . Так и сделал Э й з е н - ш т е й н. Его новый прием, который, вероятно , будет общекинема­ тографическим, применен им только в отрицательных характери ­ стиках. Им построен Керенский, Зимний дворец , наступление Корнилова и т. д.

3 5