Новый ЛЕФ. № 2. 1928

и Достоевским, с указанием, в чем он с ними совпадает и в чем расходится. Мандат на творческую личность получен. Можно расплеваться с редакциями, можно на законном основании перейти из „Дома печати“ в „Дом Герцена", брать авансы и, сидя у себя в конуре, высасывать из пальца „свободные“ рифмы и „обобщающие“ образы. А еще через некоторое время можно, сидя в пивной, жало­ ваться на строгости цензуры и писать письма Горькому о том, что в Советской России настоящему писателю трудно развернуться. Мы, лефовцы, совместно с руководителями ВАГІІІа боролись против этой индивидуалистической заразы. Мы всеми средствами убеждения доказывали руководящим органам и писательскому мо­ лодняку, что путь Воронских и Полонских гибелен для советской I литературы. И, кажется, мы многого на этом пути достигли. Однако сейчас мы, лефовцы, с недоумением замечаем, что во­ жди ВАПГІа начинают постепенно, пока с оговорочками, повторять слова Воронских и Полонских. Доказательством тому служат их выступления на последней ВАПГІовской конференции, вышедшие сейчас отдельной книжкой под названием „Творческие пути про­ летарской литературы“. ' Мы, лефовцы, продолжаем настаивать на наших прежних те­ зисах. Мы продолжаем нашу борьбу против индивидуалистической художественной литературы за литературу деловую, газетно-жур­ нальную. Мы считаем, что переход вождей ВАППа на позицию Воронских и Полонских грозит повернуть пролетарскую писатель­ скую молодежь на ложный и гибельный путь. Поэтому мы берем иод особый обстрел эти новые ВАГІПовские веяния, разоблачая их буржуазность, их индивидуалистичность, их повторение ошибок Воронских и Полонских. „Война и мир“ J1. Толстого. В. Шкловский. (Формально-социологическое исследование) ГЛАВА 7-я. Богучаровский бунт. Этот небольшой кусок романа заслуживает иметь отдельную главу в исследовании, потому что здесь единственное место, где истинные герои Льва Николаевича — дворяне — приходят в сопри­ косновение с простыми людьми. Мы чрезвычайно привыкли к Льву Николаевичу, и поэтому, на­ пример, у нашего типового читателя нет никакого возражения про­ тив языка Т о л с т о г о , на который так болезненно реагировали толстовские современники. Герои Толстого кажутся нам не только очень правдоподобными героями, но даже не героями, а живыми людьми. Между тем такой незаинтересованный свидетель, как Бри­ танская энциклопедия, пишет следующее:

14