Новый ЛЕФ. № 11. 1928

Первыми литературными выступлениями он органически связал себя с историей русского футуризма. Хлебников, Гуро, Д. Бурлюк, Маяковский, В. Каменский, Крученых — неразрывная цепь имен старшего поколения футу- ристов. , Воинствующий новатор, непримиримейший среди непримиримых, не желая того, он заставлял признавать себя людей, для которых вся его работа была объективно сплошным оскорблением, опроте- стовыванием привычных вкусовых ощущений и догматов. Он шел по зеленой улице литературной критики, завоевывая признания. Характерно, что большинству признаний сопутствовало разъяс- нение, что данные строки Хлебникова, данная вещь или сам Хлеб- ников в целом отношения к футуризму не имеют. Изолированный от футуризма, Хлебников был приемлем для литературных мещан всех рангов. Так было до революции, когда Хлебников во многом определял собою футуризм. Октябрь деформировал футуризм, выведя его прежде всего за рамки только литературного течения и за пределы искусства во- обще. Обобщенные гуманитарные построения футуризма сменились четкой социально-оконкретизированной целеустремленностью (ком- футы, „Искусство коммуны", дальневосточное „Творчество", Маф, Леф). Оставаясь „одним из наших (Асеева, Бурлюка, Крученых, Камен- ского, Пастернака, Маяковского. — В. С.) поэтических учителей и ве- ликолепнейшим и чистейшим рыцарем в нашей поэтической борьбе" (В. Маяковский, „Велимир Хлебников" „Красная новь", 1922 г., IV), Хлебников абстрактностью своего творчества не мог характери- зовать собою развивающийся футуризм. С другой стороны, годы гражданской войны, вызвавшие самомоби- лизацию левой литературы на агитплакатную работу, не способство- вали возможностям собрания и печатания произведений Хлебникова, хотя и за эти годы веши Хлебникова были помещены более чем в пятидесяти повременных изданиях и более чем в десяти отдель- ных книгах. (См. В. Силлов, „Библиография Велимира Хлебникова 1908—1925" . Москва 1926.) Немалая доля этих изданий осуще- ствлена по инициативе, при посредстве и участии его подлинных друзей и единомышленников футуристов. Конечно, все эти моменты способствовали усилению активности людей, стремящихся во что бы то ни стало отделить Хлебникова от футуризма. Обремененные в большей мере кликушеским энту- зиазмом, чем элементарной литературной грамотностью, выступили пропагандисты Хлебникова и защитники его наследства. ...Не стая воронов слеталась. . . Результаты не замедлили сказаться. Появились воспоминания и характеристики, обладавшие всеми возможностями надолго ском- прометировать Хлебникова.