Новый ЛЕФ. № 10. 1928

ала и „целевого н а з н а ч е н и я " его, то можно приблизительно сказать, что шла и развивалась она по двум главным линиям: по линии д в о р я н с к о й , как более старой, ведущей литера- турное начало еще с сороковых годов, и по линии р а з н о ч и н с к о й , линии сравнительно молодой и менее культурно-возделанной. Самым типичным представителем старо-дворянской линии в ли- тературе был Т у р г е н е в (Толстой позднее заслонил его, но он — скорее помесь). Самым характерным представителем разночинской линии был Р е ш е т н и к о в , написавший замечательную вещь „ Подлиповцы ", и до сих пор еще как следует критически не вскрытую. И у того и у другого были свои союзники, попутчики и про- должатели, литературно иногда и более „великие", но самыми т и п и ч н ы м и носителями двух начал были Тургенев и Решетников. Они — контрастны. Их удобно рассмотреть в нашем условном плане. Любопытно, что сочувственники и литературные наследники обоих оформлялись в отношении приемов не по строго классо- во-сословным признакам (это всегда бывает так, когда движение еще в верхушках классов), а по признаку как бы литературного влечения. Так, по линии д в о р я н с к о й , например, историку приходится зачесть теперь такое странное, вот даже и на расстоянии десяти- летий, сочетание имен, как: разночинец (из духовных) З л а т о - в р а т с к и й , несомненный народник по настроению, но работавший литературно гіо-дворянско-тургеневски; разночинец (даже из евреев) поэт H а д с он , воевавший за свои идеалы фразеологически, но как-то слишком беспредметно и по старым поэтически-дворянским прописям; выходец из купеческого сословия романист Г о н ч а р о в ; и наконец помещик-дворянин граф Л е в Т о л с т о й , огромно уг- лубивший линию Тургенева и ведший эту линию боговдохновен- но-классово. С другой стороны, немало и писателей-дворян Пошло по раз- ночинской линии. Достаточно назвать такие фигуры, как Н е к р а - с о в , починатель новой эстетики, коробившей изысканно-дво- рянский слух; как С а л т ы к о в - Щ е д р и н с его ненавистью к традиционно-сложившейся красивости; как П и с а р е в в литератур- ной критике; как Д о с т о е в с к и й , ненавистник революции, рабо- тавший на революцию невольно; и другие. Все они, вольно или іевольно, утверждали разночинское — не только но симпатиям, н о й п о с п о с о б а м х у д о ж е с т в а , по самым подходам к обработке живого материала—разночинское дело. Любопытно еще и то, что обе эти стороны, т. е. дворянская -1 разночинская, обе всерьез и одновременно себя считали р е а- I и с т а м и, ведущими свое начало одинаково от Гоголя, да еще „вышедшими" обе из его „Шинели" . Тут уже кроется серьезное недоразумение. Недостаточно, ви- димо, сочувствовать какому-либо социальному явлению, — нужно