Новый ЛЕФ. № 10. 1928

«

сгаток культуры может восполнять только „упоительными" сред- ствами. „Дай мне тобой налюбоваться, Упиться нежностью твоей". Вот путь прямой от Гатоба к Чубаровке. Музыкальное новаторство, как смена одних форм другими — ни в какой степени служить культурному оздоровлению не может. Вопрос только в целевой переустановке. Наркоз можно сделать из таблиЦы умножения, превратив ее в ряд эротических символов, пить можно керосин: любая форма в изобретательных руках может иметь любое применение. Выставка французской живописи (в Москве) в этом, 28 году показывает невозможность найти выход из эстетического тупика для самых талантливых и изощренных мастеров, если все их ма- стерство не устремлено к новой, противоположной всему старому цели. При том же тупиковом интересе и музыканты — Стравинский, Прокофьев, формальные изобретатели, не желающие „порвать" с прошлым и вырваться к современным нуждам сознательного построе- ния жизни с утилизацией отбросов, с переключением разрушитель- ной силы эмоций на общеполезную работу, с развитием аналити- ческих страстей и трезвостью во что бы то ни стало. Музыка Прокофьева и Стравинского, обладая потенцией выйти из сферы материала и оформления, ставших академическими, боится больше всего перестать быть музыкой и, приближаясь к возмож- ности стать новым звуковым явлением, отказывается быть „ни на что не похожей", возвращаясь в предел тактовой черты. Даже та- кое значительное течение современности, как четвертитонная му- зыка, в действительности не расширяет поле слуха, а является лишь вопросом интонаций в отношении темперированного строя. Джаз, нарушая окаменелый в своем трафарете состав оркестра и пользуясь преимущественно синкопированным ритмом, заметно под- нял технику сочинения, исполнения и слушания музыки, но формы, возникшие в условиях джаза, уклонившись от традиций инструмен- тальной и вокальной интерпретации, архитектонически остаются вполне традиционными, как в отношении обшей композиции, так и в смысле ярко выраженной камерной танцевальности. И в то же время — восторги по поводу клубной постановки „Русалка", как и мечта о пришествии красного Бетховена, не могут иметь следствием научно-изобретательскую работу в области музыкального искусства. Б старой музыкальной культуре мы имеем такие неограничен- ные запасы „наслаждений", что к новой музыкальной продукции следует подойти с совсем иными требованиями, и, разумеется, не „рокфор", не „какофония "—э то было бы „из той же оперы" — то же „наслаждение", но с другого конца. Нам н}жно стать совсем за пределами того, что называется музыкой. За пределы: такта, инструмента, голоса, композиции, ме- лодии, гармонии.